Пусть только попробует снова позвонить тот тип. Я такого ему
наговорю, у него уши завянут!
Кирилл уловил мое настроение и пошел в коридор одеваться. Я
закрыла за ним дверь и только потом вспомнила, что даже не поблагодарила его за
свое спасение. Эти типы меня бы не убили, это не входило в их задачу, но побили
бы. Но все равно, надо было сказать человеку несколько ласковых слов на
прощание. На меня редко находит такая забывчивость!
Кирилл вышел из парадной и поднял голову вверх. Света у нее
не было, значит, уже легла. Он вспомнил, как она только что была у него в
объятиях и шептала, чтобы он не уходил, и зябко передернул плечами. Нет уж,
чтобы утром она опять заявила ему, что видеть не желает и ничего не помнит! Ему
вполне хватило того разговора в метро, надолго хватило. Правильно он сделал,
что ушел, соседка за ней присмотрит если что. Но как же тоскливо! Кирилл тяжело
вздохнул и пошел к метро, думая с грустью, что и правда становится похож на
меланхолика Цезаря.
Спать абсолютно не хотелось. У Ксении горел свет, и я
заглянула к ней.
– Простите меня, Танечка, я вам помешала!
– Да что вы, Ксения Павловна, он и так уже собирался
уходить! А вы не ложитесь?
– Вы же знаете, у меня бессонница.
– Мне тоже что-то не спится. Старуха рассмеялась:
– Вам еще рано. Но вот, могу рекомендовать чудесное
средство. – Она протянула мне пачку любовных романов.
Вот это да! Ксения ночью читает любовные романы!
– Что, Ксения Павловна, они настолько скучны, что я
сразу усну?
– Напротив, чем лежать в темноте и терять время, пытаясь
заснуть, можно читать увлекательный роман.
Из вежливости я взяла всю пачку и у себя наскоро пролистала.
Сюжет во всех пяти романах был абсолютно одинаковый, может быть, это и навевает
сон? Я добралась до эротической сцены. Однако весьма подробно… Я представила
себе, как Ксения в бигудях читает эротическую сцену, и на меня напал такой
смех, что пришлось воспользоваться подушкой. Когда я отхохоталась и вытерла
слезы, на меня снизошло спокойствие. Засыпая, я подумала, что главное – это не
проболтаться Галке про Ксению, а то она ее задразнит. Неудобно, человек ко мне
со всей душой, а я подложу старушке такую свинью!
Меня разбудил телефонный звонок. На будильнике было шесть
тридцать утра. Я вскочила как ненормальная, думая, что есть вести про Аську, но
это был тот же монотонный ненавистный голос. Я не дала ему говорить.
– Ты, сволочь, только попробуй подсылать ко мне своих
шестерок! Тебе до моего ребенка не добраться, можешь хоть в узелок завязаться.
И на фотографии те мне плевать, я все расскажу в милиции – и про Валентину, и
про арабов – мне терять нечего!
– Отдай вещь, – настойчиво прохрипел голос.
– Если бы и была у меня эта вещь, то отдала бы ее
Валентине, у нее взяла, ей и отдала бы. А кто вы такой, я понятия не имею, так
что разбирайтесь сами с Валентиной. Она тоже интересуется, кто же это хочет ей
дорогу перебежать, и очень недовольна, – зачем-то добавила я.
– Хорошо, я разберусь, – покладисто согласился
голос.
Я отправилась в ванную и там, раздеваясь перед зеркалом,
заметила, как я в последнее время похудела – прямо кости торчат. Этак недолго и
на нет сойти. Поэтому, пользуясь свободным временем, я приготовила себе плотный
завтрак из яичницы с помидорами и еще выпила большую чашку кофе с молоком и
съела бутерброд с сыром. Что бы ни случилось, надо беречь силы!
Мария Михайловна дала Кириллу адрес и телефон Густава
Адольфовича, так звали ее знакомого коллекционера. Густав Адольфович жил, как
ни странно, не в огромной профессорской квартире на Фонтанке, а в типовой, хотя
и большой, трехкомнатной в одном из спальных районов. Жили они вдвоем с женой
Верой Ивановной достаточно замкнуто, новых людей не слишком привечали. Лет
обоим было за шестьдесят. Квартира коллекционера произвела на Кирилла несколько
странное впечатление. Все стены, включая коридор и прихожую, были завешаны
картинами, от потолка до пола, так что не было видно стен; но и картин тоже не
было видно, поскольку каждая картина была завешана платком, шалью, какой-нибудь
салфеткой или просто куском ткани.
– От солнечных лучей, – пояснил Густав Адольфович. –
Солнечные лучи портят картины.
Кирилл, конечно, промолчал, хотя от знакомого художника
слышал, что прямые солнечные лучи действительно вредны для живописи, но только
именно прямые, которые в нашем северном климате вообще редко заглядывают в
квартиры, в полной же темноте масляные краски желтеют. Но он коллекционер, ему
виднее.
Помимо картин, квартира Густава Адольфовича была заполнена
разного рода безделушками – эмалевыми табакерками, резными и мозаичными
шкатулками, фарфоровыми статуэтками.
На одном из столов громоздилась женская фигура из белого
материала, похожая на мрамор, но более матовая, полулежащая, в натуральную
приблизительно величину. Густав Адольфович с улыбкой дотошного экзаменатора
спросил Кирилла:
– Как вы думаете, молодой человек, из какого материала
изготовлена эта статуя?
Кирилл не зря провел много лет в замечательной квартире на
Петроградской у родителей своего друга Жени, видел там много интересных вещей и
встречался со многими людьми.
– По-моему, это бисквит, – достаточно уверенно
ответил он.
Коллекционер посмотрел на Кирилла с уважением:
– Вы правы, это действительно бисквит. Такого размера
бисквитные статуи практически не встречаются. Бисквит – это белый
неглазурованный фарфор, статуэтки из которого, имитирующие античный мрамор, в
основном выпускали в Англии с присущим этой стране строгим и сдержанным вкусом,
в противовес ярким расписным статуэткам из глазурованного фарфора,
изготовляемых на заводах Германии.
Вспоминая беседы с Марией Михайловной, Кирилл сказал:
– Фарфоровые изделия такого размера – это огромная
редкость. Такую статую обжечь в обычной муфельной печи практически невозможно!
– Насколько я знаю, – с любовной гордостью
собственника ответил Густав Адольфович, – для изготовления этой статуи
была сделана специальная печь, которая после обжига разрушалась. Так сказать,
одноразовая.
Эрудиция Кирилла произвела впечатление на хозяина квартиры,
он разговаривал с молодым человеком с уважением и симпатией. Кирилл обмерил
дверные и оконные проемы, выяснил у коллекционера все его пожелания и
требования к сигнализации и собрался домой за инструментами, проводами и
деталями.
– Как вы считаете, двери у нас достаточно надежны?
– Двери у вас вполне приличные. Вот замки, мне кажется,
немного устарели… Стоило бы поставить настоящий «Цербер», а не польскую
подделку…
– А что, те, что сейчас, не очень надежны?
– Да опытный взломщик их гвоздем вскроет, честно
говоря.
