– Ну что, орлы, прокололись? – невесело спросил
Кирилл. – А ведь я предупреждал, что этот тип может нас перехитрить, уж
очень он был уверен в успехе.
Он намеренно не рассказал Володе ничего про Татьяну и про
то, что этот голос уже беспокоил ее, и не раз. Володе не понравились бы эти
совпадения, и он бы решил, что Кирилл – подозрительный тип.
– Ну ты даешь, – кипятился Володя, обращаясь к
бывшему похмельному парню, – не мог как следует посмотреть?
– Так она же на четвертую платформу приходит
всегда! – оправдывался парень. – Я же вчера проверял.
– А с сегодняшнего дня она на первую приходит! Там на
бумажке мелким шрифтом объявление! Ты представляешь, Кирилл, этот тип как знал,
что мы пролопушим, за дураков нас держит.
– А мы они и есть, – вздохнул Кирилл, –
вернее я. Богу надо молиться, чтобы он вас не заметил, а то у меня неприятности
будут. Увез бы я Татьяну куда-нибудь, но уж больно охота этого подлеца поймать,
а то покоя не будет.
– Что тут скажешь, – Володя понемногу
успокоился, – противник нам достался незаурядный. В нем чувствуется
настоящий аналитический ум. Сегодняшнюю операцию на вокзале он провел блестяще.
Теперь по поводу вчерашнего телефонного звонка. Я уже говорил, что звонили не с
домашнего телефона. Мои знакомые, которых я попросил выяснить, утверждают, что
подключение было произведено на Петроградской АТС, – так что вы с ним
соседи. Там, на АТС, внизу вахта, может, и удастся выяснить, кто был
посторонний в это время. Стариков, конечно, из квартиры надо на всякий случай
убрать, как бы чего не вышло, а вот что с тобой делать? Наверняка, они и тебя
уберут, чтобы свидетелей не оставлять.
– Подождем пока, думаю, что этот тип опять мне
позвонит, уж очень любит он над людьми издеваться. А сейчас, извини, Володя, у
меня встреча, вечером созвонимся.
К профессору Солодову Кирилл едва не опоздал. Профессор ждал
его в нетерпении. Кирилл протянул ему увеличенную копию микропленки, профессор
вставил ее в проектор и погрузился в чтение.
Первые страницы документа были испещрены формулами и
столбцами английского текста. Просмотрев несколько страниц, Солодов повернулся
к Кириллу:
– Чего-то подобного я и ждал от Вадима. Он повел работу
в таком направлении, чтобы, вместо того чего мы хотели добиться в институте –
устранения побочных явлений, – усилить их, то есть превратить перспективное
лекарство от шизофрении в сильнейший стимулятор психической и физической
активности…
Солодов вновь погрузился в чтение материалов и через
некоторое время снова повернулся к Кириллу:
– Как я понял, кроме мощной стимуляции нервной системы
и мышечного тонуса, препарат резко усиливает гипнабельность пациентов, то есть
значительно усиливает их доступность для гипнотического воздействия, для
внушения. Получается, что после приема этого препарата пациент может быть
запрограммирован на любые действия, которые он выполнит со сверхчеловеческой
силой и реакцией, а после окончания действия препарата полностью забудет то,
что делал… Мне страшно даже подумать, как могут использовать этот препарат
преступные элементы!
– А что же дальше в этих материалах, в разделе «Приложение»?
– В этом разделе помещены данные экспериментов, то есть
результаты опытной проверки доработанного Вадимом препарата на живых людях.
Кстати, должен отметить такой факт: сделанные Вадимом изменения в составе
препарата привели к тому, что он может воздействовать только на женский
организм, поэтому эксперименты проводились исключительно над женщинами.
– Какой мерзавец!
– Совершенно с вами согласен. Перспективное лекарство
он превратил фактически в новый синтетический наркотик…
– Я не об этом! Ставить эксперименты на женщинах!
– Да-да, конечно… Вот здесь сказано, что заказчик
разработки выставил условие – должна быть поставлена серия из десяти успешно
проведенных экспериментов. А у нас здесь… Так, посмотрим… В первом
эксперименте… женщина тридцати четырех лет, образование незаконченное высшее,
домашняя хозяйка, в результате приема двадцати миллиграммов препарата убила
мужа и подоспевшего на шум соседа, кандидата в мастера спорта по вольной
борьбе. К моменту прибытия оперативной группы милиции впала в подавленное
депрессивное состояние, никого не узнавала, сопротивления не оказывала,
доставлена в отделение милиции, а оттуда – в третью психиатрическую больницу.
На следующий день пришла в норму, события предыдущего дня полностью забыла. В
настоящее время находится на обследовании в Институте судебной психиатрии,
клинический диагноз не поставлен…
– Ага, полностью забыла события предыдущего дня!
Профессор посмотрел на Кирилла неодобрительно:
– Не перебивайте меня, молодой человек! Я продолжаю…
Второй эксперимент. Женщина сорока восьми лет, образование среднее, продавец
продуктового магазина. В результате приема двадцати миллиграммов препарата,
разбила прилавок, холодильную камеру и другое торговое оборудование, нанесла
тяжкие телесные повреждения покупателю, грузчику и заместителю директора
магазина. Оказала сопротивление наряду милиции, двум сотрудникам нанесла побои,
затем потеряла сознание. В бессознательном состоянии находилась до утра
следующего дня. Придя в себя, ничего не вспомнила о событиях, происшедших
накануне. Из отделения милиции направлена на обследование в третью
психиатрическую больницу. Предложено принудительное лечение от алкоголизма.
Алкоголизм больная отрицает, тем не менее, лечение проводится.
Солодов, дочитав абзац, повернулся к Кириллу:
– В этом случае хотя бы обошлось без человеческих
жертв… Смотрим дальше. Третий эксперимент. Женщина двадцати девяти лет,
ассистент на кафедре электрических измерений Технического университета. В
результате приема двадцати миллиграммов препарата практически полностью
разрушила лабораторию токов высокой частоты во время проведения с группой
студентов лабораторной работы, нанесла побои средней тяжести шестерым
студентам, тяжкие телесные повреждения двум сотрудникам кафедры, пытавшимся ее
связать. Одну студентку привела в состояние тяжелого нервного расстройства. К
моменту прибытия наряда милиции потеряла сознание, доставлена в третью
психиатрическую больницу. На следующий день о своих действиях не помнила,
однако полностью в психическую норму не пришла, проявилась ярко выраженная
мания преследования. Оставлена на лечение в третьей психбольнице.
Профессор снова оторвался от чтения документа и сказал
Кириллу:
– Видите, в этом случае применение препарата привело к
отчетливому устойчивому психическому расстройству.
– Не уверен, – ответил Кирилл. – Может быть,
психиатры расценили как манию преследования попытки пострадавшей женщины
объяснить случившийся с ней инцидент вмешательством посторонней злой воли, то
есть докопаться до истинной причины событий. Обратите внимание, что это
случилось с самой образованной из женщин, наиболее способной к анализу.
