Профессор Солодов подозрительно посмотрел на Кирилла, но
продолжил:
– Четвертый эксперимент. Женщина пятидесяти четырех
лет, без определенного места жительства и занятий. В результате приема двадцати
миллиграммов препарата наступил приступ неуправляемой агрессии, она сожгла
несколько уличных торговых палаток, нанесла тяжелые ожоги продавцу и сильно
обгорела сама. Торговец и женщина в результате полученных ожогов скончались на
месте.
– Ничего себе, журнал экспериментов! – не
удержался Кирилл.
Профессор снова неодобрительно на него покосился, но
продолжал:
– Пятый эксперимент. Женщина сорока трех лет,
образование высшее, домашняя хозяйка. В результате приема двадцати миллиграммов
препарата, войдя в ювелирный магазин, разгромила его, разбила внутренние
витрины, нанесла побои средней тяжести охраннику магазина, тяжкие телесные
повреждения сотруднику милиции, прибывшему в магазин в составе наряда по
срабатыванию тревожной сигнализации. Убита вторым сотрудником милиции из
табельного оружия.
– Ну, в целом картина понятная, – сказал
Кирилл, – и что, описаны все десять экспериментов?
– Нет, всего девять. А относительно десятого есть
только предварительная запись: «женщина двадцати восьми лет, образование
высшее». А дальше ничего.
– Понятно, – вздохнул Кирилл, – ужас какой!
Профессор посмотрел на него с живейшим интересом:
– Вы что-то знаете про эту десятую женщину? Она жива? Вы
можете меня с ней познакомить? Мне крайне важно провести кое-какие тесты и
анализы, просто побеседовать с ней…
– Об этом не может быть и речи! – закричал
Кирилл. – Простите, профессор, – добавил он помягче, – но я не
могу этого допустить. Она и так перенесла тяжелый стресс, вокруг нее до сих пор
происходят ужасные вещи. Я не могу позволить вам делать из нее подопытного
кролика. Чем же вы тогда будете лучше Вадима? Он напичкал ее какой-то дрянью, а
вы мечтаете изучить, как эта дрянь на нее подействовала. Он делал это ради
денег, а вы – ради науки, но ей-то какая разница!
– Вы не совсем правы, молодой человек, но настаивать я
не могу.
– И на том спасибо.
– У вас есть еще какая-нибудь дополнительная информация
об этом десятом эксперименте? В конце концов, вы можете мне рассказать о нем.
– Ладно. На этот раз лекарство было в виде двух
таблеток. Ее обманом заставили принять одну, а вторую она не стала принимать,
на этот раз она обманула. Она говорила мне, что таблетки на нее плохо
действуют, от головной боли, например, она предпочитает принимать только
цитрамон, от простуды – парацетамол, а все эти новые импортные лекарства не
любит, потому что не знает, как они могут на нее подействовать, у нее как это?
– Идиосинкразия?
– Вот-вот. В тот вечер она выпила немного спиртного,
совсем немного, я свидетель, а потом – чашку крепкого кофе и потеряла сознание,
даже не так, а очень крепко заснула. Я не был с ней в последующие сутки, она
куда-то ходила, что-то делала, с кем-то встречалась, но ничего не помнит, эти
сутки и еще ночь просто выпали из ее сознания.
– И когда она очнулась, она пережила шок, кому приятно
потерять память!
– Да, а потом начались неприятности…
– Вы так и не знаете, что с ней произошло?
– Кое о чем догадываюсь, но это неточно. И, может быть,
оттого, что она приняла не две, а одну таблетку, она кое-что начинает
вспоминать. Ее преследуют сны, видения того, что произошло в эти пропавшие
сутки.
Профессор завистливо вздохнул:
– Боже, какой бесценный экземпляр! Но, увидев, что
Кирилл нахмурился, тут же извинился.
– Но послушайте, Кирилл, если она приняла одну
таблетку, то, может, не выбросила вторую? – с надеждой спросил Солодов.
– Думаю, что вторая у нее сохранилась.
– О, Кирилл! Если бы вы смогли достать эту таблетку, я
провел бы анализ и выяснил точный механизм действия препарата и, возможно, смог
бы выработать вещество для снятия его последствий. Ведь надо же как-то помочь
тем несчастным женщинам, которые ни за что ни про что заперты в психушку!
– Хорошо. Если вы обещаете не искать эту девушку и не
причинять ей дополнительных неприятностей, я постараюсь раздобыть вам эту
несчастную таблетку.
– Может быть, вы все-таки передумаете, – с
надеждой спросил Солодов, – и приведете ее сюда?
– Ни за что, – твердо ответил Кирилл. – Я не
хочу, чтобы она знала, что могло бы быть, если бы эксперимент над ней не
сорвался, что она могла натворить, а может, уже натворила. Мне это все не
важно, а она пусть не знает.
– Она вам небезразлична? – догадался профессор.
– Дело не только в этом. Там еще много всего
наслоилось, но, простите, профессор, я уж не буду вас утомлять подробностями.
Профессор Солодов понял намек и нехотя отпустил Кирилла,
оставив у себя материалы.
С тех пор, с того самого дня, как погибли Валентина и Женя и
мы с Кириллом договорились доверять друг, он провожал меня домой после работы
каждый день. Просто встречал у магазина, потом мы ехали в метро, болтая о
пустяках, потом, как школьники, прощались у парадной, и он уходил. Ни разу он
не напросился на кофе, правда, я и сама его ни разу не пригласила. Так продолжалось
несколько дней, тот странный монотонный голос мне больше не звонил, но
успокаиваться я не спешила. Пока я не буду ничего знать точно, Аська сюда не
вернется. Сергей уехал по делам, Ксения Павловна помирилась с зятем и опять
жила у дочери, так что в квартире мы были вдвоем: я и Галкина кошка Пуся. На
все мои вопросы относительно того, что он собирается предпринять для прояснения
ситуации, Кирилл только отмалчивался.
У Нины маму положили в больницу, и она уходила пораньше, так
что оставались после закрытия только мы с Мишей. В этот вечер я заметила, что
он как-то иначе на меня смотрит.
– Чего тебе? – достаточно сухо спросила я, не
хватало мне еще, чтобы он начал проявлять ко мне, так сказать, неслужебный
интерес.
– Да ничего, что-то, я смотрю, ты в последнее время
какая-то не такая. У тебя неприятности? На личном фронте?
– Если бы! – вырвалось у меня помимо воли, но Миша
понял не так.
– Хочешь, домой тебя сегодня отвезу? А то ты какая-то
бледная.
– А потом что? – разозлилась я. – Ночевать
останешься?
– Ну, это ты брось, – Миша был абсолютно
спокоен, – ты же знаешь, у меня принцип: на работе – ни-ни.
Это было верно, он ни разу не приставал с неприличными
предложениями ни ко мне, ни к Нине.
– Ну извини, – примирительно проговорила я.
– Замуж тебе надо, Татьяна, вот что, – вздохнул
он.
– Что-что? С чего это ты решил, что я, на мужиков
бросаюсь, что ли?
