— Как делают зажигательную смесь для бутылок? — спросил Колин Краун у Джо Хебдена, когда они сидели в «Крысе и морковке».
— Что делают? — переспросил Джо. — Ты о чем?
— Я по телику видел. Не то в Алжире, не то в Ираке, где-то в тех местах, такие бутылки бросали в дом правительства. Я и подумал, вот бы наш муниципалитет расшевелить.
— Нужно налить бензин в бутылку вроде молочной, — сказал незнакомец, сидевший рядом.
— У нас уже нет молочных бутылок, — ответил Колин.
— Верно, молочных нет. Подойдет любая, только не пластиковая. Наполняешь ее бензином, затыкаешь горлышко тряпкой, пропитанной керосином, тряпку поджигаешь и бросаешь бутылку подальше от себя. Как можно дальше, а то сам загоришься. Если интересно, могу помочь. Я знаю место, где все это продают.
— Мы пошутили, — сказал вместо приятеля Джо.
Мужчина рассмеялся и предложил угостить их выпивкой, а затем показать кое-что.
В половине восьмого утра Шарлин, жене Джо, позвонил деверь. О пропавшей девочке она выслушала без интереса — весь квартал знает об этом, в отличие от газетчиков. Но то, что Смит укрылся в Кингсмаркэмском полицейском участке! Да еще в роскошных апартаментах! Для Шарлин все люди делились на тех, кто действует, и тех, кто бездействует. Себя она относила к первым. Поэтому быстро оделась, взяла зонт и обошла весь квартал, постучала в каждую дверь.
Есть крепко сбитые толстяки вроде Карла Микса, у которых массивные плечи и огромный живот выпирают барабанами, а все тело будто стянуто корсетом. А есть расплывшиеся толстяки, в которых жир словно бултыхается в тонкой оболочке, кажется, проткни их булавкой — и они сдуются, как шар. Именно таким толстяком был Брайан Сент-Джордж, редактор «Кингсмаркэмского курьера», и сейчас его телеса перетекали через подлокотники инспекторского кресла и накатывали волнами на край стола. Его рубашка, судя по всему, когда-то белая, выглядела так, словно ее постирали вместе с черными джинсами и красной футболкой. Галстук он если и носил, то в кармане. Когда он начал лысеть, то решил отрастить оставшиеся волосы. Так что если посмотреть на него сверху, как это сейчас делал Вексфорд, его голова казалась огромной белой ромашкой с розово-желтой серединой.
Сент-Джордж явно не желал видеть старшего инспектора в стенах редакции «Курьера», поэтому, получив повестку, он сам пришел в полицейский участок, где ему устроили допрос по полной программе. Он отчаянно оборонялся, то плакался, то нападал, и настаивал, что был вынужден, «импровизировать», ведь от Кингсмаркэмской полиции никогда ничего не добьешься.
— «Кингсмаркэмская шестерка»! — произнес Вексфорд с отвращением.
— Это не я придумал, — оправдывался Брайан Сент-Джордж. — Люди жаждут возмездия и справедливости. Боюсь, вы неправильно меня поняли, Рег.
— Не называйте меня так, — поморщился Вексфорд.
— Простите, я думал, мы тут все старые друзья. Вы — Рег, я — Брайан. Когда вы зовете меня «мистер Сент-Джордж», меня коробит от такой официальности.
— Думайте, что хотите, но в этих стенах я намерен соблюдать формальности. Если вы были уверены, что Смит находится у нас, почему не позвонили своему старому другу и не спросили, так ли это? Не трудитесь отвечать. Вы знали, что мы это не подтвердим. А этого вам меньше всего хотелось, иначе не было бы статьи.
Сент-Джордж поерзал в кресле своей дряблой тушей. При этом между пуговицами рубашки показался островок волосатой розовой кожи. Вексфорд брезгливо отвел взгляд. Главный редактор «Кингсмаркэмского курьера» вытащил из кармана пачку «Мальборо» и поискал взглядом пепельницу. Не найдя ее, он все равно закурил.
— Здесь не курят, — сделал ему замечание Вексфорд.
— А раньше курили. С каких это пор? — возразил Сент-Джордж.
— С девяти утра сего дня, — ответил Вексфорд и посмотрел на часы, которые показывали три минуты десятого. — Так что советую бросить сигарету.
Медленно, с оскорбленным видом Сент-Джордж вытащил ее изо рта.
— Статья вышла во всех национальных газетах, — взмолился он. — В «Мэйл» даже на первой странице.
— Вы же им сами рассказали. Нам всю ночь звонили из редакций, просили подтвердить эти данные. И всем отвечали одно и то же: «Смита здесь нет». Он пробыл во дворе участка ровно пять минут, даже из машины не выходил. Тогда вы его, наверно, и заметили.
— Каюсь, милорд, — сказал Сент-Джордж, пытаясь изобразить мальчишескую ухмылку.
— К счастью, не все успели ее напечатать, но вы со своим «Курьером» проявили оперативность.
— А чтобы бы вы сделали на моем месте, Рег? То есть, я хотел сказать, мистер Вексфорд?
— Я повел бы себя ответственно, хотя очевидно, что это понятие вам чуждо. Но сейчас уже поздно что-либо менять. Остается надеяться, что никто не пострадает. Откуда у вас фотография Санчии?
— Но вы же знаете, я не могу раскрывать свои источники.
— Я спрашиваю не о ваших источниках, а о фотографии, которую вы могли получить или от родителей девочки, или когда-то сделали снимок сами.
— Это случилось, когда ее отцу повысили зарплату, тысяч на сто или около того, и мы о нем написали статью «Оправдает ли самолетный магнат солидную прибавку к жалованью?»
— А какое это имеет отношение к Санчии?
— Людям интересно, вы же знаете. Семейные ценности. Наш фотограф случайно увидел миссис Д., когда она гуляла с ребенком. Кстати, имя девочки мы узнали из архивов. А до этого как ее только ни называли — Саша, Сара и так далее.
Вексфорд посмотрел на него с отвращением.
— Мы прекращаем делиться с вашей газетой информацией по любым вопросам. Так что предупредите сотрудников, которые приходят к нам за еженедельными пресс-релизами, что их здесь больше не ждут.
Сент-Джордж поднялся с кресла, его тело всколыхнулось.
— Вы не имеете права. Это возмутительно, я пойду к начальнику полиции. Вы поступаете, как Штази, КГБ, — он повторил слова, которые старший инспектор недавно услышал от своей жены.
— Да хоть Талибан, мне все равно, — ответил Вексфорд.
Больше он не успел ничего сказать, потому что снизу раздался звон разбитого стекла. Судя по звуку, попали камнем в одно из окон первого этажа. Вексфорд выглянул на улицу. Постоял немного, затем повернулся к Брайану Сент-Джорджу и подозвал его к себе.
— Полюбуйтесь, что вы натворили.
К половине девятого почти весь Кингсмаркэм и окрестности знали, что пропала девочка и что известного педофила покрывает полиция. Слухи, будто Смита спасают от праведного гнева родителей в полицейском участке за то, что он добровольно признался в убийстве Санчии Девениш, пустила женщина с Глеб-роуд. Мать двоих детей, старший сын которой некогда стал жертвой непристойных действий жителя Стовертона, кипела от возмущения, и со сводной сестрой Джеки Флэй и с Кайли, дочерью Джеки, а также с группой соседей двинулась в поход на четверть мили. На полпути они встретили группу, двигавшуюся с другого конца города. Вторая группа несла самодельные плакаты с надписями: «Выдайте нам Смита!» и «Спасите наших детей!» Если бы дождь не перестал, говорил впоследствии Вексфорд, демонстрации не было бы. Кому охота мокнуть? Но дождь закончился без четверти восемь, небо прояснилось, засияло солнце, и поднялся сильный северо-западный ветер.
