Глава 23
Домом № 16 по Оберон-роуд наконец занялись строители. Первым делом они починили крышу, поврежденную Кингсмаркэмской шестеркой. Потом занялись окнами, которые хотели успеть застеклить до начала дождя — судя по нависшим тучам, собирался ливень. Штукатурить они решили в последнюю очередь, поэтому на стенах все еще красовались розово-желто-синие надписи «педик», «мудак», «убийца» и жуткие рисунки обезглавленных тел и оскаленных чудовищ.
Двое рабочих сидели на крыльце и курили, когда к дому подъехал грузовик Кингсмаркэмского Управления по благоустройству и озеленению, с изображением девочки с лопатой и мальчика с букетом цветов на борту. Столь необычная эмблема появилась по требованию феминисток, у которых в городском совете имелись представители. Водитель грузовика, рыжий парень с длинными, как у девушки, волосами, и его напарник с красной татуировкой на запястье, вышли из кабины оглядеться.
Путаясь в траве по пояс и огибая огромные сорняки, кусты чертополоха в человеческий рост и ржавую кровать, они подошли к строителям и тоже закурили. Водитель сказал: чтобы убрать такие сорняки, нужен экскаватор, но сейчас нет свободных машин, все они расписаны на три месяца вперед, и хорошо, если получится привести участок в божеский вид до Рождества. К тому же экскаватору не так просто сюда заехать.
Их заметила Рашель Кинан и, вооружившись камерой, стала снимать эту сцену из окна своей квартиры на первом этаже башни Мюриэль Кэмпден. Кингсмаркэмский муниципалитет запретил своим сотрудникам курить в общественных местах, и Рашель решила таким образом отомстить водителю грузовика, с которым у нее несколько лет назад был короткий роман, за то, что он ее бросил. В то время ее муж лежал в Королевском госпитале в Стовертоне (его собирались переименовать в Мемориальную больницу имени принцессы Дианы), где ему удаляли грыжу. Оскорбленная тем, что водитель делает вид, что не замечает ее, она злорадно наблюдала, как он сел на стул, который принес один из строителей, и закурил новую сигарету.
Джон Кинан, похоже, подозревал о романе жены с водителем. Видимо, из-за рыжих волос младшей дочери, Вайноны, считала Рашель. Джон грозился купить набор для проведения в домашних условиях теста на отцовство, как только найдет лишних триста фунтов, и однажды даже попытался взять мазок изо рта Вайноны, но девочка проглотила вату. Рашель, кстати, тоже не знала, кто именно отец ребенка, но ее это совершенно не беспокоило. Гораздо важнее для нее было снять компромат на рыжеволосого водителя и засадить его в тюрьму или хотя бы подвести под строгий выговор.
Где-то на Ариэль-роуд бросили камень — надо сказать, «бросание камней» в квартале Мюриэль Кэмпден становилось обычным событием — а сейчас Мария Майклз так воодушевлялась перед свиданием с Мирославом Златичем. Серб, которому нравились сильные женщины, недавно признался ей — языком жестов, конечно, не словами, — что она сразила его наповал, когда метнула камень в окно полицейского участка. Они встречались днем в заброшенном доме на окраине Майрингема, куда Мирослав водил Лиззи и, возможно, других девушек. Бросив надоевшего Монти Смита в постели, Мария решительно направилась на Йорк-стрит, чтобы успеть на майрингемский автобус.
По пути к остановке она заметила машину Вексфорда, которую вел Дональдсон, и помахала ему рукой. Старший инспектор на приветствие не ответил. Мария хоть и не входила в «Кингсмаркэмскую шестерку», но наверняка тоже повинна в гибели Хеннесси. Хотя доказать это практически невозможно, когда все друг друга выгораживают. Вексфорд объехал Ариэль и Пак-роуд, изучая их. Вывеску на Пак-роуд снова преобразовали.
— Не понимаю, почему ее не переименуют? — сказал он Карен Малэхайд. — Назвали бы, например, Титания-роуд или еще как-нибудь.
— Мне кажется, это не самый удачный выбор, сэр.
— Да? Ну, я просто предположил.
На лобовое стекло упало несколько капель — и тут же хлынул настоящий ливень. Дональдсон включил «дворники», но от них толку было мало, и он решил остановиться и переждать, пока стихия не утихнет. Вексфорд услышал, как на верхнем этаже дома № 2 по Оберон-роуд кто-то закрыл окна. Он протер стекло, но за потоками воды ничего нельзя было разглядеть, а граффити на стене дома Смита сливалось в одно яркое пятно.
— Этот Микс, сэр, — произнесла Карен, — он ведь живет на пособие?
— Да, он же безработный.
— Живет за счет наших налогов, но при этом, я слышала, он и его жена ужасно толстые.
— Лишний вес не обязательно признак достатка, — строго заметил Вексфорд. — Можно быть не слишком худым или не слишком богатым, а вот чтобы похудеть, нужно много денег.
— Люди толстеют от дешевой еды, — заявил Дональдсон, — от чипсов и пирожков. — Он включил зажигание, поскольку ливень сменился моросящим дождем.
Вексфорд надел непромокаемый плащ.
— Пожалуй, надо купить новый макинтош, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, но Дональдсон при этих словах поежился.
Он чувствовал себя неловко, хотя никто его не упрекал за потерю плаща Вексфорда. Дональдсон даже хотел сходить к Шарлин Хебден и узнать у нее о судьбе вещи, но тем временем они подъехали к дому № 24 по Оберон-роуд, и Вексфорд попросил его притормозить.
Карен Малэхайд дождя не боялась. Казалось, что весь ее гардероб, включая юбки и блузки, непромокаем, а волосы она неизменно стригла под «ежик». Она стояла на дорожке и рассматривала дом, пока Вексфорд, пытаясь укрыться от дождя под маленьким навесом, звонил в дверь.
Линду Микс, участницу всех недавних мятежей, они узнали сразу. Среди местных бунтарей она являлась заметной фигурой, так что вполне могла стать седьмым членом «Кингсмаркэмской шестерки», хотя зачинщицей никогда не считалась. Габариты ее также были достойны внимания. Эта женщина выглядела настолько толстой и пухлой, что, казалось, если потрогать пальцем ее испещренную бело-розовыми пятнами рыхлую кожу, там останется вмятина. При виде полицейских в ее голубых глазах мелькнула тревога, но их визиту она не удивилась. Вероятно, она решила, что ее снова будут спрашивать про убитого полицейского, Хеннесси.
Но когда Линда Микс узнала, что речь пойдет о ее погибшем в автомобильной катастрофе брате, она успокоилась, радушно пригласила их в дом и предложила чаю. Вексфорд отказался, Карен сказала «спасибо, не сейчас», подчеркнув этим, что дело, ради которого они пришли, слишком серьезное, чтобы обсуждать его за чашкой чая.
Барри Вайн, их коллега и заядлый игрок в гольф, неоднократно шутил, что весь досуг мужского населения Мюриэль Кэмпден сводится к смотрению телевизора под пиво и чипсы. Но Карла Микса они застали в саду под навесом. Он строгал доски, которые предназначались, судя по всему, для крышки почти готового стола. Когда Микс их заметил, он отложил доску и, раскрыв зонтик, вышел к ним.
Ухоженный сад Миксов вместо цветов украшали клумбы из овощей. Салат-латук неплохо смотрелся со свеклой, а по забору вился не клематис, а цветущая красная фасоль.
По дороге Микс заметил ненужный росток и тут же вырвал его, несмотря на дождь.
