Книга Древо скорбных рук, страница 53. Автор книги Рут Ренделл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Древо скорбных рук»

Cтраница 53

Но у него создалось впечатление, что Теренс чего-то испугался и спрятался за шторами.

Теперь Барри оставалось гадать, насколько хорошо разглядел его Теренс и догадался ли, что он имеет отношение к Кэрол.

Его поведение вызывало подозрения: чего он боится?

Если Барри и имел раньше какие-то сомнения по поводу Теренса Ванда и Кэрол, то теперь они начисто рассеялись.

Пнув ногой приставучую белую кошку, Барри решил больше не унижаться.

Что заставляет его смотреть на закрытые темными шторами окна богатого дома? О ревности не могло быть и речи. Эти дела остались в прошлом. Только шестое чувство заставляло его подозревать что-то нечистое в этой ситуации. Но шестое чувство существует, и оно не покидало его…

От станции метро Барри шел домой через Китайский мост. Он считал огни в домах, но не увидел света в окошке Кэрол. Возможно, она еще не вернулась с работы или с гулянки.

Бевин-сквер словно вымерла. Даже подростки на мопедах не крутились там. Лайла Курар, которая никогда не занавешивала свои светящиеся окна и всю ночь напролет гладила белые сари, только она одна продолжала заниматься привычным делом. Голая, без абажура, лампочка, слишком сильная для маленькой комнаты, слепила глаза.

У Спайсеров шторы были задернуты, зато телевизор работал на полную мощность, и оттуда грохотал бессмысленный смех.

Из темноты перед мысленным взглядом Барри выплыло лицо Теренса Ванда. В реальности он видел его не более пяти секунд, но оно запечатлелось в его памяти, будто высеченное навечно.

У Барри не было резиновых перчаток. Он воспользовался перчатками Кэрол, подвешенными на крючке на кухне. Перед ним все время маячило лицо Джейсона, каким бы он мог стать тридцать лет спустя.

Натянув перчатки, Барри отыскал шариковую ручку. Конверт он купит завтра, а пока напишет послание, не оставляя отпечатков пальцев и тщательно подбирая слова.

16

Любопытное анонимное письмо пришло в полицейский участок. Без всяких отпечатков пальцев и прочих следов, которые могли бы навести на след отправителя. Тщательная экспертиза ничего не дала.

К тому времени как листок из ученической тетради в линейку попал к детективам, он был уже изрядно помят.

По поводу письма состоялось совещание с привлечением лучших умов.

«Отцом Джейсона Стратфорда является Теренс Ванд. Спринг-клоуз, 5, Хэмпстед».

Сочинитель анонимного послания, очевидно, хотел убедить полицию, что этот Ванд похитил собственного сына и где-то его прячет. Цель, вероятно, заключалась в том, чтобы причинить неприятности мистеру Ванду. Кто-то имел на него зуб.

Треддик не сомневался, что Джейсон мертв, что его нет в живых со дня исчезновения; даже раньше чем о пропаже было заявлено. Мальчик был убит и закопан где-то, подобно маленькому африканцу в саду на Финчли-роуд, и со временем земля сама выдаст свои тайны.

Лэтхем, наоборот, придерживался другого мнения. Он по-прежнему считал, что Джейсона держат где-то взаперти с неизвестной целью. Он навидался всякого и хорошо знал о жестокости современного мира взрослых, но убийство малолетнего ребенка без четких мотивов казалось ему бессмысленным. И вообще он любил детей. После исчезновения Джейсона он стал внимательнее относиться к своим маленьким сыновьям. Отцовское чувство проснулось в нем.

Треддик делал упор на версию о виновности Барри. Еще чуть-чуть, и он расколет этого парня, и Барри сам выдаст себя и выведет к могиле Джейсона.

Треддик был терпелив. Он умел ждать, как паук в паутине зазевавшуюся муху.

Они спорили друг с другом, но одно их объединяло — убеждение в том, что анонимное письмо послал Барри. Предметом спора была лишь цель его поступка.

В любом случае, стрелка, указывающая на Теренса Ванда, не должна была быть оставлена без внимания.


Миссис Голдшмидт позвонила рано утром. Могла ли она зайти и еще раз осмотреть дом и сделать дополнительные измерения? Теренсу вовсе этого не хотелось, но он не мог отказать.

Кроме него, никто не должен присутствовать в доме, а день полон неожиданностей… Лучше встретить ее пораньше. Он принял две таблетки валиума.

Она явилась в половине одиннадцатого, одетая в бледно-розовый кожаный плащ с меховым воротничком. Теренс отметил, что она имеет пристрастие к мехам.

Она изменила прическу, и ее дотоле гладкие волосы были высоко взбиты. Казалось, что она чего-то нанюхалась или наглоталась, но не сильнодействующего наркотика. Первая ее фраза была странной:

— Ваш дом меня притягивает и страшит одновременно.

— Что больше?

— Больше притягивает…

— Я рад.

— Да, да, конечно. — Она мерила рулеткой стены, заносила в записную книжечку цифры.

Эмоции в ее речи по-прежнему отсутствовали. Все произносимое ею звучало как-то механически. Так монотонно обычно говорят о затянувшейся до бесконечности плохой погоде или о состоянии хронического больного.

Теренс обошел с ней весь дом. Они заглянули в каждый уголок. В восточной спальне миссис Голдшмидт сняла плащ и бросила его на один из низеньких японских стульчиков. Под плащом на ней было надето коротенькое обтягивающее платьице розового цвета с большим воротником поло.

— Так свободнее! — прокомментировала она.

Миссис Голдшмидт взобралась на скамеечку, намереваясь обмерить окно для будущих занавесок, а закончив, оперлась рукой о плечо Теренса, чтобы он помог ей спуститься, хотя высота была совсем небольшая.

Затем, уже без туфель, в чулках, она ступила на оттоманку, занимавшую оконную нишу в хозяйской спальне. Она растянула свою рулетку, потеряла равновесие и непременно бы упала, если бы Теренс не успел ее поймать.

Он обхватил ее талию и довольно бесцеремонно прижал к себе, но вместо пружинящего, нервно сопротивляющегося тела ощутил полную расслабленность и податливость женщины. Он задался вопросом, что делать дальше.

Что-то обязательно должно произойти.

Теренс знал, что чем-то привлекает женщин, и зарабатывал этим на жизнь. Он сам не понимал, почему пошел по этому пути и на основании каких данных. Как раз данными для подобной «профессии» он не обладал. Роста он был ниже среднего, внешне — абсолютно невыразителен, а цвет его волос в безжалостном женском лексиконе определялся как «мышиный».

Кэрол Стратфорд однажды спросила его, кто он — мужчина или мышь, и правда, он часто ощущал себя мышью, маленькой, серенькой, пугливой. Вероятно, это почему-то и нравилось в нем женщинам.

Он убрал руки с талии миссис Голдшмидт и слегка шлепнул ее по бедру. Он был не совсем уверен в себе в этот момент, не знал, каков будет отклик, если он начнет действовать активнее: нарвется ли он на скандал, за которым последует отказ от покупки дома, или с молчаливого согласия дамы ему позволят продолжить штурм?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация