— Не стану, — подтвердила я. — А почему вы
считаете Барсукова жуликом?
— Жулик и есть! — Антон Степанович одним духом
выпил минералку и с громким стуком отставил стакан. — Думаешь, почему он
сейчас с ремонтом завелся?
— По графику… — неуверенно проговорила я.
— Ага, по графику! — передразнил меня
Карабас. — Просто он знает, что, раз у нас в банке убийство произошло и
следственная бригада работает — непременно будут и хозяйственную деятельность
проверять. Так уж заведено. А у него рыльце в пушку. Ты же знаешь — дачу он
строит, так все материалы, доски, краски и прочее наверняка через банк
оплачивал… вот теперь срочно хочет ремонт провести, чтобы все это свое
строительство под ремонт списать.
— Но теперь вам точно придется отсюда
выбираться! — подвела я итог дискуссии.
— Это да, — согласился Карабас, — но я, пока
сейчас в шкафу сидел, вспомнил один вариант.
— Это радует! — усмехнулась я. — Видимо,
экстремальные условия активизируют вашу умственную деятельность. Когда все это
благополучно завершится, вам имеет смысл установить в своем кабинете такой же
стенной шкаф и обдумывать в нем все наиболее значительные жизненные и служебные
вопросы…
— Если, — поправил меня Карабас.
— Что?
— Не «когда все это благополучно завершится», а «если
все благополучно завершится». В чем у меня имеются серьезные сомнения.
— Ладно, не будем спорить о формулировках. Лучше
расскажите, что за вариант вы придумали в шкафу.
— Понимаешь… — начал он задумчиво, — у меня
была тетка… Дарья Семеновна, тетя Даша…
— С чем я вас и поздравляю!
— Не перебивай! Тетка уже пять лет как умерла и
похоронена на Богословском кладбище…
— Так что, вы надумали поселиться в фамильном склепе?
— Говорю тебе — не перебивай! Тетя Даша всю свою
сознательную жизнь прожила вдвоем с подругой.
— У нее что, нетрадиционная ориентация?
— Ты дашь мне закончить? — Карабас повысил
голос. — Подругу ее зовут Марья Семеновна, тетя Маша. Все знакомые их
считали сестрами, что неудивительно, учитывая одинаковое отчество. Но на самом
деле они вовсе не родственницы, просто когда-то вместе работали на одном заводе
и очень подружились, даже жилплощадь сменяли, чтобы жить вместе. Так вот, эта
тетя Маша еще жива и очень даже бодра, и она — идеальный вариант. По документам
она мне никакая не родственница, значит, милиция не будет меня у нее искать…
— А вы уверены, что она вас к себе пустит? — с
сомнением осведомилась я.
— Конечно! — Карабас широко улыбнулся. — Она
только обрадуется! Тетя Маша всегда относилась ко мне как к родному, опять же,
человек пожилой, одинокий, так что ей даже приятно будет, если я у нее какое-то
время поживу…
— Ну, в общем, ваши родственные отношения меня не
касаются, но вам, так или иначе, сегодня ночью нужно выбираться из банка. С
учетом ремонта, я вам больше не могу предоставлять политическое убежище…
— Но у меня все же есть последняя просьба, — в
голосе Карабаса впервые прозвучали просительные интонации. — Достань из
моего кабинета ключи от запасных дверей банка…
— Ничего не могу обещать!
— Даже приговоренный к смерти имеет право на последнее
желание! — произнес он с явным желанием меня разжалобить. — А самое
главное — если мне удастся благополучно выбраться из банка, я освобожу тебя от
своего присутствия.
— Ну ладно. — Я вздохнула. — Последний
аргумент звучит убедительно. Говорите, где находятся эти чертовы ключи.
— В моем письменном столе, во втором ящике сверху, в
самой глубине…
Он протянул мне ключ от своего кабинета и второй,
поменьше, — от ящика стола.
Я недовольно фыркнула, однако взяла ключи и показала Антону
Степановичу на шкаф.
Поднявшись на четвертый этаж, я воровато огляделась по
сторонам, убедилась, что в коридоре нет ни души, и торопливо подошла к двери
бывшей переговорной.
На дверь была наклеена бумажка с печатью, но это препятствие
меня не очень испугало: я подсунула под бумажку шариковую ручку и осторожно
отделила ее с одной стороны, не повредив печать. Затем я отперла замок,
воспользовавшись ключом Мельникова, проскользнула внутрь и плотно закрыла за
собой дверь.
Внутри кабинета я почувствовала себя очень неуютно.
Невольно мне вспомнились вчерашние события — как я вошла в
этот самый кабинет, как увидела согнувшегося возле стеллажа Меликханова… как
внезапно потеряла сознание и как потом очнулась на полу и увидела его труп…
То место, где лежал труп, было обведено мелом. Я направилась
к письменному столу, старательно обходя этот меловой силуэт.
Зайдя за стол, бросила взгляд туда, где я пришла в себя.
Как я сюда попала? Сама обошла стол в беспамятстве или
кто-то перетащил меня сюда?
Однако сейчас у меня было другое дело.
Вторым ключом я открыла ящик стола, выдвинула его и
запустила руку в глубину. Действительно, под грудой бумаг я нащупала связку
ключей. Их было не два, а три, все ключи старого образца, так называемые
английские, с зубчатой бородкой.
Я вытащила ключи, заперла ящик и еще раз огляделась.
Вот там, возле стеллажа, стоял Меликханов.
Что он там искал? И вообще, что он делал в кабинете
Мельникова в отсутствие хозяина?
Я подошла к стеллажу, наклонилась, посмотрела на ту полку,
где рылся Илья Артурович.
Здесь стояли в ряд полтора десятка картонных и пластиковых
папок.
Косясь на дверь, я быстро перебрала их.
На каждой папке было напечатано название одной из фирм, с
которыми работал наш банк. Наверняка в этих папках не содержится ничего
секретного, все серьезные документы хранятся в сейфе, а закрытая финансовая
информация, представляющая коммерческую тайну, — в защищенных файлах
компьютера. Что же могло здесь заинтересовать Меликханова?
На одной из папок было напечатано знакомое название —
«Астролябия».
В коридоре за дверью кабинета послышались приближающиеся
женские шаги. Я замерла, настороженно прислушиваясь. Шаги затихли, неизвестная
женщина остановилась перед дверью переговорной. Я лихорадочно оглядывала
комнату, думая, куда бы спрятаться. Однако прошло не больше минуты, и женщина
пошла прочь. Я прислушалась к ее удаляющимся шагам. Они показались мне
знакомыми. Конечно, я не была уверена на все сто процентов, но мне показалось,
что я узнала походку Ларисы Ивановны.
Что она делала перед дверью переговорной? Тоже хотела зайти
сюда, чтобы осмотреть место преступления, но не заметила нарушенную печать и
побоялась открыть опечатанную дверь?
