Мне совсем не хотелось, чтобы меня протыкали. Я решила
доказать, что не являюсь галлюцинацией, а заодно выяснить, как выбраться из
этого мрачного подземелья. Шагнув ближе к истопникам, я вежливо
поинтересовалась:
— Мужчины, где у вас выход?
— Ой! Разговаривает! — Артемий испуганно
попятился. — Первый раз вижу… то есть слышу, чтобы глюк разговаривал!
— Ты же видишь, с ними не договоришься! — окликнул
меня Антон. — Они уже до полного бесчувствия докурились! А выход отсюда я
и без них найду! — Он подхватил меня за локоть и потащил мимо топки, мимо
ошарашенных истопников, к низкому проему, который вел в соседнее помещение.
Там было прохладнее.
Возле стены стоял узкий девичий диванчик, аккуратно
застеленный клетчатым пледом — видимо, на нем по очереди отдыхали истопники.
Рядом с диванчиком находилась унылая больничная тумбочка, на которой одиноко красовалась
наполовину пустая бутылка водки.
А еще чуть дальше виднелась металлическая лесенка, которая
вела к потолку и дальше — в квадратный люк, аккуратно прорезанный в этом
потолке.
Антон встал на нижнюю ступеньку лестницы и бодро полез
наверх, сделав мне знак следовать за ним.
Я полезла за Антоном, невольно удивляясь, как спускаются и
поднимаются по этому трапу истопники, учитывая то, что они явно налегают не
только на водку, но и на травку, что вовсе не способствует поддержанию
физической формы.
Однако все обошлось, мы вылезли наверх и оказались во в меру
грязном и вонючем полуподвале, из которого на вольный воздух вела обычная
дверь, закрывавшаяся изнутри на допотопный железный засов. Народу на улицах
встречалось порядочно, я поймала на себе несколько недоуменных взглядов: погода
отличная, люди гуляют после работы, а тут двое каких-то замурзанных типов идут,
и не понять — то ли они в канаве валялись, то ли такси с мусоровозом
перепутали. Настроение испортилось, и я обратилась к Карабасу излишне раздраженным
тоном:
— Вы хотя бы позвонили этой вашей родственнице… как ее…
тете Глаше?
— Во-первых, не тете Глаше, а тете Маше, —
поправил меня Мельников, — во-вторых, она мне вовсе не родственница, она —
подруга моей покойной тетушки, а в-третьих… — его голос зазвучал несколько
смущенно, — я не помню номер ее телефона… да он наверняка поменялся… вот
адрес — очень хорошо помню, правда… только зрительно. Во всяком случае, не
сомневайся, я ее квартиру запросто найду!
— Вам не кажется, что нагрянуть к пожилому человеку без
предупреждения — не очень-то вежливо? Вы уверены, что она откроет вам дверь? В
наше время люди стали не очень-то гостеприимны! Тем более что она, по вашим
собственным словам, даже не родственница?
— Да что ты! — с неумеренным энтузиазмом
воскликнул Антон. — Тетя Маша мне как родная! Больше чем родная! Вот
увидишь — она будет мне очень рада!
— Хотелось бы верить… — проговорила я со вздохом и
поплелась в сторону Большого проспекта, где в любое время дня и ночи можно без
проблем поймать машину.
— Думаешь, я не понимаю, как утомил тебя за эти
сутки? — бормотал Карабас, идя рядом со мной. — Но не волнуйся,
сейчас мы приедем к тете Маше, она угостит нас чаем со своим знаменитым
крыжовенным вареньем — и ты будешь совершенно свободна! Сможешь заниматься своими
собственными делами!
Я вспомнила об этих самых «делах» и тяжело вздохнула. Вот
выспаться бы — это не мешало!
В дальнем конце улицы появилась милицейская машина.
Мельников заметался, как заяц на шоссе.
— Спокойно! — прошипела я, схватив его за
локоть. — Вам что, на нары захотелось?
— Нет! — испуганно вскрикнул он. — Только не
это! Но ведь я… как это говорят? В розыске… меня узнают… меня поймают…
— Конечно, если вы будете специально привлекать к себе
внимание! Если не хотите в тюрьму — ведите себя естественнее! Лучше всего —
изобразите пьяного в стельку мужа, которого верная жена тащит на себе домой!
Он взял себя в руки, прекратил суетиться, навалился на меня
всем телом и побрел нога за ногу, что-то невразумительно бормоча.
— Отлично! — пропыхтела я, едва справляясь с
висящим на плече грузом «семейных обязанностей». — Пожалуй, даже слишком
естественно! Сразу чувствуется, что у вас большой опыт. Или вы в
самодеятельности играли?
— Нет, — пробормотал он. — Я просто
мобилизуюсь в экстремальной ситуации…
Милицейская машина проехала мимо, не снижая скорости. Мы
облегченно перевели дух.
— Теперь можете не наваливаться, — прошипела
я. — Опасность миновала!
— Кто знает! — отозвался Антон, однако снизил
нагрузку на мое плечо. — А из тебя действительно получилась бы хорошая
жена! — добавил он, когда мы вышли на Большой проспект.
— На дешевые провокации не поддаюсь! — ответила я,
стоя на краю тротуара. — Лучше бы вы встали в сторонке! Мне одной легче
будет остановить машину.
Антон послушно отступил в тень.
Я подняла руку, и почти сразу рядом со мной затормозили
аккуратные чистенькие «Жигули» очень подходящего к сезону цвета «белая ночь».
За рулем сидела крепкая тетка средних лет в синем спортивном костюме и
кепке-бейсболке, надетой козырьком назад.
Я сделала знак Антону. Он подошел к машине, по-прежнему
слегка покачиваясь — видимо, очень хорошо вошел в роль.
— Муж? — проговорила, взглянув на него,
тетка. — Налакался?
— Да как водится, — подтвердила я, заталкивая
Антона на заднее сиденье. — Не уследила…
— На фига он тебе нужен! — проговорила бомбистка,
презрительно покосившись на Антона. — От них, от мужиков, одни
неприятности! Я вот своего бросила — так словно заново жить начала! На десять
лет помолодела! Вот ты думаешь — сколько мне лет?
— Тридцать пять… — ответила я, чтобы польстить
тетке. На самом деле она выглядела на сорок пять.
— Вот видишь? — обрадовалась она. — А ведь
мне уже больше сорока! Вот что значит — сама себе хозяйка!
— Ну, все-таки муж… — проговорила я, не выходя из
роли, — кормилец… добытчик…
— Вижу я, какой он кормилец! Что ты, сама себя не
прокормишь? Я вот тоже не всегда машину водила…
— Жалко все-таки…
— Ну и дура! Куда едем-то?
— К Театральной площади, на Крюков канал…
Пробок в этот час уже не было, и мы очень быстро домчали до
дома Карабасовой тетки. Лихая бомбистка высадила нас перед подъездом и укатила,
напоследок оглядев с явным неодобрением.
Дождавшись, когда ее машина скроется за углом, я повернулась
к Антону Степановичу:
— Все, выходите из роли подвыпившего мужа и
перевоплощайтесь в любящего племянника! В какой квартире живет ваша тетя Маша?
