Тинка схватила со сковородки половину котлеты и запихнула в
рот. Я заглянула под крышку — сковородка была пуста.
— Тина, — растерянно сказала мать, — я же
просила Жене оставить…
— Кой черт! — мгновенно рассвирепела Тинка. —
Там и было-то всего две штуки!
— Как — две? — Мама попятилась и села на
табуретку. — Я все утро жарила…
Тинка очень красноречиво показала глазами в сторону комнаты
сестры, откуда опять раздавались хихиканье и визг.
— Но не могу же я все время на кухне сидеть, как
сторожевая собака… — вздохнула мама и виновато добавила: — Жень, там еще
каша гречневая… и сыр…
Я достала из буфета тарелку и слишком сильно закрыла дверцу.
Хлоп! — на голову мне свалился спичечный коробок.
— Хорошо, что не кирпич, — обрадовалась Тинка.
Дело в том, что на буфете у нас стоит пирамида Хеопса. Не
сочтите меня ненормальной, эта пирамида сделана Генкой из спичечных коробков,
но в масштабе все пропорции соблюдены. Коробки раскрашены под камень, и даже
внутри есть ходы и лабиринты. Пирамиду Генка готовил к постановке оперы «Аида»
в кукольном театре (я же говорила, что он — непременный участник самых
неудобоваримых и фантастических проектов). Однако проект благополучно
провалился, Генке выдали его пирамиду, и теперь она стоит в кухне на буфете. Не
скрою, эта пирамида доставляет гораздо меньше неудобств по сравнению с
лошадиным задом и с крейсером «Авророй», одно плохо: коробки отваливаются от
нее в самый неподходящий момент и падают на голову. И правда, хорошо, что не
кирпич!
Я поела гречневой каши, выпила чашку чаю с пустым хлебом
(как оказалось, сыр Генка тоже съел) и поняла, что на кухне больше нечего
делать.
Мама снова уткнулась в телевизор, Генка, как обычно,
скандалил на кухне, требуя еды, сестра пыталась умаслить Тинку, чтобы послать
ее в круглосуточный супермаркет. С моей племянницей у нее этот номер не
пройдет.
И правда, Тинка закрылась у себя в комнате, а сестра
принялась жарить яичницу.
Что ж, обычный вечер в нашем семействе. Пора ложиться.
Я не сомневалась, что засну, едва только прикоснусь головой
к подушке.
Во-первых, я сегодня ужасно устала.
Во-вторых, у меня вообще никогда не было проблем со сном.
Точнее, была одна-единственная, хотя и очень серьезная проблема: по утрам
ужасно не хотелось просыпаться. В этом смысле я пошла в маму — она всю жизнь
засыпала в считаные минуты в любом положении — лежа в собственной кровати или
сидя на чемоданах в аэропорту, в гамаке, подвешенном между двумя соснами, или в
кабине мчащегося грузовика, даже, как ни дико это звучит, стоя в очереди… вот и
сейчас она заснула, едва успела погасить свет.
Тем не менее я пролежала десять, двадцать минут, полчаса — а
сна не было ни в одном глазу.
Я пробовала лечь на левый бок и на правый, на спину и на
живот — результат был прежний, то есть — никакого.
Подушка стала отвратительно горячей, я перевернула ее,
плотно закрыла глаза, попыталась считать овец, слонов, жирафов, даже трамвайных
кондукторов и инспекторов ГАИ — ничего не помогало. Овцы, жирафы и гаишники
сбивались в шумную толпу и откровенно издевались над моими попытками заснуть.
Рядом из темноты доносилось спокойное, ровное мамино
дыхание, и, как ни странно, этот успокаивающий звук не вызывал у меня ничего,
кроме раздражения.
Я приподняла голову, взглянула на светящийся в темноте
циферблат электронных часов. На них была уже половина первого.
Да что же это такое!
Завтра мне надо идти на работу, и там мне просто необходима
свежая голова — в конце концов, я имею дело с большими деньгами, и моя ошибка
может очень дорого стоить, в буквальном смысле очень дорого… мне нужно,
обязательно нужно выспаться! Неужели придется переходить на снотворное?
Я села в кровати и уставилась в темноту, пытаясь разобраться
в причинах своей бессонницы.
И тут же передо мной появилось лицо нашего нового начальника
Ильи Артуровича Меликханова. Как будто он сидел в углу комнаты и ждал, когда же
я о нем вспомню.
Так что же — именно в нем кроется причина моей сегодняшней
бессонницы?
И вдруг я поняла — да, в нем.
Я просто до сих пор не хотела признаваться самой себе, до
какой степени меня напугало его появление.
Но почему, собственно?
Обыкновенный дядька, не хуже и не лучше других, из породы
вечных начальников, которым все равно, чем руководить — коммерческим банком или
алмазным прииском, нефтяной компанией или металлургическим заводом, лишь бы
через подчиненную ему структуру протекали обильные финансовые потоки.
Обыкновенный начальник — в меру хамоватый, прилично одетый,
пользующийся хорошим мужским парфюмом…
Стоп!
Вот оно.
В этом все дело — в запахе.
Я вспомнила, что трижды в течение дня оказывалась рядом с
Меликхановым, оказывалась настолько близко к нему, что могла почувствовать его
запах, — и все три раза мне становилось плохо, настолько плохо, что я едва
не теряла сознание.
Потому что этот запах напоминал мне тот самый эпизод из
далекого детства, эпизод, который я старалась загнать как можно дальше в
подсознание.
Полуразрушенный дом, хруст битых стекол и кирпичной крошки
под ногами и страшный человек с лопатой в руке… он бросает эту лопату, и его
руки сжимаются на моем горле… в глазах у меня темнеет, я почти не могу дышать,
но когда вдыхаю — чувствую его запах, запах мужского одеколона, смешанный с
запахом агрессии, ненависти и страха…
Так вот, сегодня, оказавшись рядом с Меликхановым, я почувствовала
тот же самый запах.
Нет, разумеется, он пользовался совершенно другим
одеколоном.
Но под этим парфюмерным запахом, под его свежим, смолистым,
энергичным покровом, под ароматом дорогого табака и ирландского виски прятался
тот, давний запах. Так за темной бархатной портьерой прячется убийца, и только
чуть заметное колыхание тяжелой ткани выдает его присутствие.
Где-то я читала, что обоняние лучше всех остальных чувств
пробуждает воспоминания. Что представители разных первобытных народов —
американские индейцы, австралийские аборигены, лесные жители Филиппин — на
память о важных событиях своей жизни сохраняют комочек ароматической смолы,
пучок пахучей травы или еще что-нибудь в этом роде. Чтобы потом понюхать этот
«парфюм» и вспомнить связанное с ним событие. И еще я читала, что запах
человека так же индивидуален, как отпечатки пальцев. Что на свете нет двух
людей с совершенно одинаковым запахом.
Так что же получается — тот страшный человек, тот маньяк,
который чуть не задушил меня в заброшенном доме, и новый управляющий нашего
банка Илья Артурович Меликханов — это одно и то же лицо?
