Нельзя недооценивать Хоуп — иногда она сама гениальность. Налив гостям вина, Сара пошла за ножницами. Кухонные куда-то подевались, так что пришлось довольствоваться маникюрными, с серебряными ручками из набора, доставшегося Саре после смерти Бетти Вик.
— Что за игра? — спросил Джейсон.
— Сейчас увидите. Налей ему тоже, выпить ему не помешает.
— Будете?
— Добавьте в джин воды. Совсем чуть-чуть.
— Надо передавать ножницы закрытыми или раскрытыми, — объяснил Фабиан. — Вы должны угадать как и объяснить почему. Ясно?
— Ага. Думаю, да.
— Я передаю ножницы закрытыми.
— Я беру ножницы раскрытыми и передаю закрытыми, — сказала Сара Хоуп.
— Я беру их раскрытыми и передаю раскрытыми, — с этими словами Хоуп передала ножницы Фабиану.
— А как же Джейсон? — вмешалась Сара. — Сейчас его очередь, или он только смотрит? — Она взяла ножницы у Фабиана:
— Я беру ножницы раскрытыми и передаю раскрытыми.
— Я беру ножницы раскрытыми, — подхватил Джейсон, переворачивая ножницы, — и передаю их закрытыми.
— Нет, — ответила Сара. — Я только что заметила. Женщинам проще, да?
— Папа догадался, еще когда был мальчиком. Он сам рассказывал. Но он гений и понял все сразу. Он не говорил, но я в этом уверена. Я беру ножницы закрытыми и передаю их раскрытыми.
Джейсон, который сидел подавшись вперед и раздвинув ноги, теперь положил ногу на ногу и продолжил:
— Я беру ножницы закрытыми и передаю их закрытыми.
— Правильно, — сказала Хоуп, — а вы знаете почему?
— Конечно. Когда ноги скрещены, вы передаете ножницы закрытыми, а когда врозь — раскрытыми. Элементарно, Ватсон.
Хоуп заметно побледнела:
— Невероятно!
— А что такого? Это очевидно. Детская игра. Любой догадается.
— Вовсе нет. Люди пытаются понять годами. Вот ты, Фаб, сколько промучился?
— Не помню. Недели две минимум. Но я не гений. Обычный юрист — память хорошая, а воображение так себе.
— Не верю своим глазам! — повторила Хоуп.
Пока сестра надевала свою знаменитую шляпу, Сара прикинула, что может выставить Джейсона, попросив Фабиана подкинуть его до Ливерпуль-стрит. Правда, тогда она не услышит про О'Дрида. И тут ей захотелось все узнать. Страх прошел — чудовище, таившееся во мраке за дверью, отступило. Джейсон завоевал ее доверие, ведь никто до сих пор так быстро не разгадывал Игру.
— Вам наверняка показывали в детстве! — не унималась Хоуп. Она не могла смириться с поражением. — У вас синдром подавленных воспоминаний.
Джейсон только пожал плечами и улыбнулся.
— Вас подвезти? — предложил Фабиан.
— Нет, Джейсон задержится. Он хотел мне кое-что рассказать. — Хоуп приподняла брови, передразнивая сестру, и Сара сердито добавила: — Я налью ему еще стаканчик и послушаю наши семейные тайны. Езжайте. Я позвоню.
Джейсон подождал, пока закроется дверь:
— Напрасно ваша сестра устроила скандал из-за шляпы. Это неприлично.
— Может быть. Расскажите мне о моем — вы говорите — дяде?
Джейсон извлек блокнот, заглянул в него и посмотрел на Сару:
— В прошлый раз вы здорово расстроились. Все это бьет по нервам, я понимаю. Вы как, справитесь?
— Конечно.
— Ну хорошо. Поехали. В дублинском телефонном справочнике значится один-единственный О'Дрида. Ему восемьдесят пять, Анна Райан была его сводной сестрой. Как вы помните, они с сестрой родились в Хэкни, но после смерти матери, миссис О'Дрида, отец вернулся в Ирландию, оставив дочерей теще из Ипсвича. Бабушка их вырастила. О'Дрида обосновался в Дублине, снова женился и завел еще нескольких детей. Из них в живых остался только Лиам О'Дрида, с которым я и говорил. Он все и рассказал. Старик вполне compos mentis.
[19]
— Но он мне не дядя, а двоюродный дед.
— Дойдем и до дяди. Слушайте внимательно. Лиам О'Дрида никогда не видел сводных сестер, он намного младше. Зато был знаком с Джеймсом Райаном. Дочь Лиама приехала в Лондон в шестидесятых учиться на медсестру и разыскала сына тети — вернее, сводной тети. Других родственников в Лондоне у нее не имелось. Она несколько раз заезжала к Джеймсу.
— Это следующий по старшинству брат моего отца? — уточнила Сара.
— Да. По словам Лиама, он уже умер. Сестры, Маргарет и Мэри, кажется, живы. С Мэри случилось что-то странное, но что именно, он то ли не знает, то ли забыл. Когда я говорил «дядя», я имел в виду младшего из братьев.
— Он еще жив?
— В этом году ему исполнится шестьдесят. Он родился в 1937-м. Когда умер отец, ему было всего полтора года. Лиам ничего про него не знает, кроме того, что Стивен работал учителем в Плимуте.
— В Плимуте! Значит, он и папа… Послушайте, мы с папой жили в том же графстве — Плимут всего в шестидесяти милях от нас. Какое-то время отец даже работал в Плимуте.
— Возможно. Ну и что? Больше мне ничего не известно. Если хотите, могу съездить в Дублин, но это обойдется вам в круглую сумму. Из Лиама больше не выжмешь. Следующий — Стивен.
— А Маргарет и Мэри?
— Лиам не помнил даже их имен, только то, что было две сестры и одна из них сделала что-то странное. О смерти Джеймса и Десмонда он знает, Джона тоже считает умершим. Двух последних он называл «те два мальчика». Да, еще он сказал, что их мать, его сводная сестра…
— Моя бабушка.
— Ваша бабушка. Он сказал, она вроде бы вышла второй раз замуж.
— А где жил Джеймс, когда эта студентка его навещала?
— Лиам не помнит. А сама девушка — теперь ей уже пятьдесят пять — вышла замуж за канадца и уехала в Новую Шотландию.
Сара помолчала с минуту, вспоминая, как отец ездил в Плимут. Она была еще маленькой, когда он выступал там в книжном магазине и подписывал экземпляры новой книг. Если бы Стивен туда зашел, он бы узнал старшего брата? Плимут — большой город. Но сколько людей собралось послушать отца? Сотня от силы.
Сара напряглась, с трудом сдерживая свои эмоции.
— Открою-ка еще бутылку, — сказала она.
— Только без меня, — предупредил Джейсон и, к ее изумлению, добавил: — Вы слишком много пьете.
— Странно слышать это от вас.
— Да, я пропустил стаканчик, но я-то пью только с вами, а вы — не только со мной, верно? Это очевидно. Вы много пьете, и очень зря, вам это не на пользу. Вы такая красивая — зачем себя портить?
Она расслышала только конец фразы, пропустив начало мимо ушей. Так вот какой она виделась Джейсону? Сара изумленно отставила бутылку:
