– Значит, все-таки в некоторых случаях здоровые люди применяют инсулин?
– Да, но потерпевшая, как мне известно, не относилась к категории людей, которые могли применять инсулин для не лечебных целей, – проскрипел старик.
– Объясните, почему?
Эксперт посмотрел на Дубровскую жалостливо, словно заранее прося у нее прощения за то, что он не может дать ей удовлетворительный ответ.
– Видите ли, инсулин интересен спортсменам, поскольку его действие направлено также и на мышечные клетки. Его нельзя обнаружить в анализе мочи, что сделало его популярным у тяжелоатлетов. Его комбинируют с другими препаратами, которые невозможно выявить во время тестов на допинг.
– У защиты случайно нет данных о том, что потерпевшая брала призы в соревнованиях по тяжелой атлетике? – ехидно заметил прокурор.
Его реплика долетела до ушей присяжных, и некоторые из них захихикали. Глинин стукнул молотком:
– Обвинитель, не забывайтесь!
Он и сам был не прочь посмеяться. Дубровская делала вид, что это ее ни капли не задевает.
– Вы утверждаете, что инсулин в организме потерпевшей появился не в результате несчастного случая. Но ведь его могут использовать как средство для того, чтобы свести счеты с жизнью?
– Я не сказал бы, что инсулин является традиционным средством, к которому прибегают самоубийцы. Лично я предпочел бы для этих целей совсем другой препарат.
– Но, может быть, потерпевшая рассчитывала, что инсулин обеспечит ей спокойную и безболезненную смерть?
Эксперт стоял на своем:
– И этого я бы не стал утверждать. Проблема в том, как рассчитать нужную дозу. Ведь смерть от инсулина может наступить через несколько часов, а иногда и дней. Вряд ли на это рассчитывает самоубийца, верно? Дозировка препарата очень различна и зависит от таких факторов, как то: чувствительность к инсулину или применение других препаратов, общее состояние человека.
– Вы хотите сказать, что верную дозу может рассчитать только врач? – с удовольствием ввернул государственный обвинитель свой вопрос.
– Вас, конечно же, интересует, насколько велика вероятность участия в данном происшествии третьего лица, то есть врача? – прищурил глаз эксперт.
– Совершенно верно. Могла ли Песецкая управиться сама или же без квалифицированного вмешательства врача здесь не обошлось? – спросил прокурор, забыв, что сейчас вовсе не его очередь вести допрос. Но вопрос был таким важным, что Дубровская забыла об этом тоже, равно как и председательствующий, выпустив из рук молоток. Даже присяжные, осознав важность момента, не спускали глаз с сухонького мужичка. От него сейчас зависела участь подсудимого.
– Трудный вопрос, – выдохнул эксперт. – С одной стороны, для того чтобы приобрести препарат, женщине необходим был рецепт. Где она его раздобыла? Это интересно. Кроме того, меня настораживает, что все прошло у нее довольно гладко. Она выбрала инсулин короткого действия и вколола его себе подкожно в складку на передней поверхности живота, что обеспечило быстроту действия препарата. Инъекция выполняется в подкожный жир, но не внутрикожно и не внутримышечно, но для этого нужна определенная сноровка, вы согласны? К тому же выяснилось, что потерпевшая приняла снотворное, и все стадии гипогликемической комы прошли для нее во сне. Она просто заснула и больше не проснулась.
– Ну а что же «с другой стороны»? – изнывала от нетерпения адвокат.
– Не понял, – встрепенулся эксперт.
– Вы сказали, что это «с одной стороны», значит, есть другая сторона? Почему вы назвали вопрос, заданный вам, трудным?
– А... Ну, да. Я, конечно, не могу утверждать, что она не проделала этого самостоятельно. Все может быть. Но более очевидно то, что ее кто-то очень подробно проинструктировал.
– Я думаю, что сейчас некоторые сомнения у защитника отпадут сами собой, – довольно произнес прокурор, поднимаясь с места. – Ваша честь, позвольте приобщить к материалам дела вещественное доказательство № 1. Эти пустые флаконы мы изъяли под окном квартиры Песецкой.
– Пожалуйста, – разрешил судья.
Прокурор подошел к свидетелю и вручил ему два пустых флакона и шприц, упакованные в пластиковый пакет.
– Скажите, – он развернулся к присяжным, – данный шприц мог быть использован для введения инсулина?
– Вполне, – кивнул эксперт. – Инсулин можно ввести таким шприцем, а также шприцем-ручкой, инсулиновой помпой, наконец.
– А флаконы? Что вы скажете про флаконы?
– А что тут сказать? Это флаконы того средства, которое использовала потерпевшая.
– Правильно. Ведь инструкция по применению препарата, правда, без упаковки, была найдена в домашней аптечке Песецкой. Мы проверили отпечатки пальцев на флаконах и на шприце. Мы думали, что обнаружим там пальцы потерпевшей или же обвиняемого...
Латынин сделал драматическую паузу и посмотрел на присяжных.
– Мы не обнаружили отпечатков вообще!
На лицах некоторых судей из народа появилось разочарование.
– Мы не обнаружили отпечатков, – еще раз повторил прокурор, – что позволяет мне сейчас огласить определенные выводы. Либо убийца действовал в перчатках, либо отпечатки попросту стерли. Флаконы с препаратами и шприц выбросили в траву. Как вы думаете, зачем? – Его вопрос относился уже к эксперту.
– Ну, иногда самоубийцы избавляются от таких вот, с позволения сказать, «вещественных доказательств», – пожал плечами эксперт. – Ведь своевременное вмешательство может нарушить планы человека, решившего расстаться с жизнью. Его дальнейшая судьба полностью зависит от быстроты распознавания его состояния и адекватной терапии.
– Пусть так! – великодушно махнул рукой обвинитель. – Предположим, Вероника не хотела, чтобы ей мешали. Но зачем ей тогда было уничтожать отпечатки пальцев на флаконах?
Эксперт молчал. Этот вопрос был не в его компетенции.
– Правильно, незачем, – подвел итог прокурор. – Отпечатки пальцев уничтожил тот, кто боялся, что его разоблачат. Это сделал убийца!
* * *
... Дубровская зашла к Виталию в конце долгого судебного дня. Выражение ее лица не внушило Бойко оптимизма.
– Что случилось, Елизавета Германовна? – спросил он. – Неужели вы узнали что-то такое, о чем я сейчас даже не подозреваю?
Лиза покачала головой.
– Я немного не в себе после показаний эксперта, – призналась она.
– Бросьте, это чепуха! Говорю вам как врач, – убежденно заметил Бойко. – Эксперт не сказал ничего определенного. Только некоторые свои выводы, которые нельзя положить ни на чашу защиты, ни на чашу обвинения.
– Все это так, – признала Лиза. – Но у меня остался терпкий осадок после его допроса, словно все сомнения говорили в пользу доводов прокурора. К тому же отсутствие отпечатков пальцев на флаконах – сильный аргумент. Зачем понадобилось Веронике их стирать?
