Алевтина Ивановна очень дорожила своей работой. Чтобы не
сглазить и не привлечь к себе ненужного внимания, она говорила всем окружающим,
какая у нее тяжелая и нервная работа и как плохо она оплачивается –
действительно, официальная зарплата ее составляла всего две тысячи рублей. А
неофициальная, значительно более впечатляющая, понемножку накапливалась в уютном
тайничке, который предусмотрительная Алевтина Ивановна оборудовала у себя в
подоконнике. Это подоконник был съемный и пустотелый.
Периодически, когда наступал знаменательный момент
пополнения сокровищницы, Алевтина Ивановна задергивала плотные занавески,
отвинчивала два потайных винта и снимала подоконник с его законного места.
Перевернув пустотелую доску, скромная сотрудница отдела нежилого фонда
вытряхивала на ковер груду зеленых бумажек, пересчитывала их и прикидывала,
сколько на эти деньги можно купить квартир, машин или норковых шуб, сколько
месяцев или даже лет можно прожить на Катарах…
Ее согревало само наличие денег, их количество, возможность
подержать их в руках, пересчитать, представить себе все открывающиеся
возможности…
Алевтина Ивановна своих денег не тратила. Она боялась. Ей
казалось, что стоит ей купить хоть что‑то, превышающее ее официальные
возможности, хоть что‑то, выходящее за рамки скудного двухтысячного
бюджета, как ее тут же схватят за руку, посадят в черную машину, привезут в
какое‑то ужасное место и потребуют ответа: откуда эти деньги? Или еще
хуже – ее скромной персоной заинтересуются бандиты и придут к ней, вооруженные
паяльниками и утюгами…
Такие страшные истории Алевтина Ивановна слышала от знакомых
не раз и ужасно боялась, что это может коснуться ее непосредственно.
Правда, о ее неофициальных доходах все равно знало слишком
много людей: во‑первых, те, кто платил ей деньги за временную
слепоглухонемоту, во‑вторых, то начальство, с которым она обязана была
делиться… Но об этом Алевтина Ивановна предпочитала не думать.
Жила она одна. Замужем когда‑то побывала, и этот
период жизни оставил у нее такие неприятные воспоминания, что повторять
неудачный опыт она не захотела. Да, собственно, и желающих больше не нашлось.
Детей Бог ей не дал, и она рассматривала это как большую удачу. В самом деле,
какие уж тут дети при зарплате в две тысячи и при нежно лелеемом тайничке в
подоконнике!
Короче, Алевтина Ивановна Фадеева работала в отделе нежилого
фонда и очень дорожила своей работой.
Придя с работы домой, она в прихожей сняла осенние сапоги, с
грустью подумав, что они требуют ремонта, а лучше бы купить новые, но где уж
тут при зарплате в две тысячи!
Потом она включила чайник и поставила разогреваться вчера
отваренные макароны.
И тут в квартире погас свет. Такое иногда случалось в их
доме, когда в сильные холода многие жильцы одновременно включали электрические
обогреватели, но сейчас было совсем не холодно.
Алевтина Ивановна очень расстроилась: без электричества не
только телевизор не посмотришь, но даже и поесть не удастся, поскольку в ее
доме и плита, и даже чайник были электрическими.
С трудом пробравшись по темной квартире в прихожую, она
открыла входную дверь, чтобы позвонить в квартиру соседей и узнать, отключился
ли свет у них или авария ограничена ее квартирой, и нужно просто поменять
пробки.
На лестничной площадке царила кромешная тьма. Прикрыв
входную дверь, но не запирая ее – иначе пришлось бы в темноте на ощупь
вставлять ключи, – Алевтина Ивановна дошла до соседской двери, нашарила кнопку
звонка и надавила на нее. Звонка она не услышала. Тут же до нее дошло, что если
отключили электричество, то звонок тоже не работает. Можно было, конечно,
постучать в дверь, но это было неудобно, да, собственно, и не нужно, она уже
получила ответ на вопрос, который хотела задать соседям: у них света тоже не
было.
В это мгновение ей почудилось в темноте за спиной какое‑то
движение.
Алевтина Ивановна оглянулась и испуганным дрожащим голосом
спросила:
– Кто здесь?
Ответа не последовало, и она, всерьез перепугавшись, сочла
за лучшее вернуться в собственную квартиру. Скорее всего, свет выключен во всем
доме, и десятки людей сейчас звонят в аварийную службу.
Алевтина Ивановна, стараясь не натыкаться в темноте на
мебель, пробралась на кухню, с трудом нашла в ящике кухонного стола толстую
хозяйственную свечу и продолжала рыться в ящике, где у нее должен был храниться
коробок спичек. При этом Алевтина Ивановна мысленно пожалела, что у них в доме
электрические плиты, а не газовые: был бы у нее газ, и без ужина не осталась
бы, и спички лежали бы на видном месте.
В это мгновение ей снова почудилось в темноте за спиной
какое‑то движение. Женщина судорожно напряглась, волосы у нее на голове
зашевелились от страха.
Неужели, пока она выходила на лестницу, к ней в квартиру
успел забраться злоумышленник, и теперь осуществятся наяву все те ужасы,
которые она так часто представляла себе, пряча в заветный тайник очередную
пачку зеленых бумажек?
Наконец под руку ей попал спичечный коробок. Алевтина
Ивановна схватила его, обернулась и чиркнула спичкой, чтобы хоть на мгновение
осветить страшную темноту, в которой мог притаиться неизвестный, невидимый
враг.
Яркое пламя вспыхнуло на мгновение, но женщина ничего не
успела разглядеть, как огонек погас. Причем он погас не сам собой. Его кто‑то
задул.
– Кто… кто здесь? – проговорила Алевтина Ивановна
заплетающимся от страха языком.
Ей ответило только молчание, но она больше не сомневалась в
том, что на кухне кроме нее еще кто‑то есть.
Трясущимися руками она снова попробовала зажечь спичку, но
не удержала коробок, уронила его на пол.
Нагнуться, чтобы поднять его с пола, она не могла себя
заставить. Женщина, мелко дрожа от страха, отступила к стене, пытаясь вжаться в
нее, слиться со стеной, исчезнуть, раствориться во мраке…
И тут ее схватили маленькие сильные руки, и к лицу прижалась
тряпка, пропитанная чем‑то пахучим, душным, странно знакомым…
Алевтина Ивановна попыталась сопротивляться, но, дернувшись
два‑три раза, потеряла сознание и затихла.
Карина подхватила безвольно обвисшее тело женщины, включила
закрепленный на головном обруче фонарик и потащила Алевтину Ивановну в ванную
комнату. Здесь она раздела ее, перевалила через край ванны и уложила так, чтобы
создать впечатление, что женщина задремала и захлебнулась. Затем она открыла
кран и занялась окружающей обстановкой. Разложила одежду в естественном
беспорядке, поставила на видном месте открытую бутылочку с пеной для ванны.
Ванна тем временем наполнилась водой. Карина нагнулась над бесчувственным телом
и опустила голову Алевтины Ивановны в воду. По телу пробежала предсмертная
судорога. Карина выждала для верности еще несколько минут, убедилась, что
женщина не подает больше признаков жизни, и вышла из ванной.
