– Коньяк кончился! – объявила я Ираиде. – Пей,
что дают.
Ираида не отказалась.
– Сашок, ты меня знаешь тыщу лет, – извиняющимся
тоном начала она, – никогда я не злоупотребляла спиртным, но после того,
как увидела, как Алевтина в ванне плавает… извини, без рюмки про это говорить
не могу. Мишель Пфайффер‑то, конечно, посимпатичнее выглядела.
– Тем более что ее до конца не утопили, –
поддакнула я.
– ??а. Я, конечно, особенно там не приглядывалась,
больше по полу ползала. Участковый и то сказал, что не положено посторонним,
раз труп, а воду‑то кто убирать будет? Ведь без сапог резиновых в коридор
не войдешь… Ну, мне тряпку в руки…
Ираида выпила еще ликера.
– Как вспомню воду эту холодную, до сих пор руки
сводит… – Она поглядела удивленно: – Слушай, вот что странно. Вода‑то
холодная была!
– Остыла за такое долгое время, – неуверенно
возразила я.
– Допустим, в коридоре остыла, – протянула
Ираида, – но ведь в ванной тоже холодная была… И пара на зеркале не было.
– Тебя и ванну допустили?
– Сама вошла: воду‑то надо собрать. Ой, Сашка, не
дай Господи такого конца!
Да успокойся ты, не вспоминай, если тяжко! – пожалела я
ее, но слова из Ираиды полились неудержимым потоком. И то сказать: я еще первую
рюмку ликера не допила, а она уже четвертую наливает. А черносливовый ликер
крепостью сорок пять градусов – штука серьезная!
– У нас с Алевтиной были одинаковые краны… Там
открутишь горячую воду, а она через несколько минут снова холодная. Все время
прибавлять надо. И еще: в ванной ни халата, ни полотенца купального. Вот ты
когда мыться идешь… а впрочем, тебе мать может подать.
Это верно, я вечно забываю то полотенце, то губку и потом
ору на всю квартиру мамуле, чтобы принесла.
– А когда одна живешь, – тяжело вздохнула
Ираида, – надеяться не на кого. Поэтому сама все должна заранее положить,
чтобы потом в мокром виде голышом по квартире не скакать. Так вот что я тебе
скажу: ни фига у нее в ванной не лежало, одно полотенчико крошечное для рук на
крючке висит… И тапочки…
– Что – тапочки? – не выдержала я. – Раз
начала, то уж говори!
– Тапочки я нашла не в ванной, а на кухне, –
выпалила Ираида.
– Уплыли, – усмехнулась я.
– Не‑а, вся вода из ванной в коридор вылилась, а
на кухне ничего и не было. И не могли они уплыть, за порог в ванной бы
зацепились…
– Ираида, – я отодвинула подальше ополовиненную
бутылку ликера, – ты меня извини, но ты не путаешь свою соседку с Мишель
Пфайффер? Это ее в том фильме утопить пытались. А про соседку ты сама говорила,
что никому ее смерть не нужна была… ты не придумала все эти улики – так, для
разговора?
– С чего это мне выдумывать? – рассердилась
Ираида.
Вместо ответа я красноречиво взглянула на бутылку. Ираида
перехватила мой взгляд и обидчиво поджала тубы.
– Если все так, – наконец нарушила я затянувшееся
молчание, – то почему же ты милиции ничего не рассказала?
– А кто меня спрашивал? – закричала Ираида и снова
сбросила столбик сигаретного пепла в несчастную монстеру. – К тому же я
тогда в таком состоянии была… а теперь все думаю про эту историю и мелкие
подробности вспоминаю.
От ликера ли, от грустных мыслей или от сегодняшних
переживаний в кафе у меня зверски разболелась голова. Проводив Ираиду, я выпила
две таблетки шипучего упсарина и улеглась спать, на время выбросив из больной
головы все неприятное.
Утром в отделе Мишка Котенкин встретил меня, исполнив на
губах туш, и с шутовским подобострастием приветствовал:
– Здравствуйте, Александра Юрьевна, светоч и надежда
российской журналистики! Не прикажете ли кофейку подать?
У меня не было настроения поддерживать Мишкин шутовской тон,
вчерашние события не шли из головы. Однако я подсела к его столу, согласившись
выпить кофе, и шепотом рассказала о трагическом завершении встречи с директором
«Домовенка». Мишка присвистнул и вполголоса, уже совершенно серьезным тоном,
сказал:
– Значит, действительно в этом агентстве делались какие‑то
темные дела, и когда директор пошел на встречу с тобой, его устранили, чтобы не
выболтал чего‑нибудь.
– Да кто его устранил? – возразила я, невольно
повысив голос. – Я же рядом с ним сидела, никто его не убивал, от
расстройства с мужиком инфаркт случился. Или инсульт. Я не врач, в таких делах
не разбираюсь. А довела его я, своей статьей дурацкой! Выдумала неизвестные
махинации, чтобы имя себе сделать, а человека на тот свет отправила!
Последние слова я произнесла так громко, что Кап Капыч, с
унылым пыхтеньем трудившийся в своем углу над злополучным эротическим
рассказом, откликнулся:
– Не знаю, кого ты там отправила на тот свет, но если
ты мне не поможешь с этой эротической фигней, то будешь виновата в моем
самоубийстве. Я сделаю харакири прямо посреди отдела и оставлю записку: «В моей
смерти прошу винить Сашу П.».
– Лучше сделай харакири у Гюрзы в кабинете, –
машинально ответила я, – и напиши «Прошу винить Анфису С». По крайней
мере, принесешь пользу обществу.
– Ну, Сашунчик, хоть финальную фразу подскажи!
В голосе Кап Капыча звучало неподдельное страдание.
– Она закатила глаза, – по‑прежнему
машинально, думая о своем, ответила я, – и забилась в пароксизме оргазма.
– Как‑как? – изумленно переспросил Кап Капыч. –
В пароксизме оргазма? Ну, мать, ты даешь!
Мишка Котенкин тем временем уже бубнил вполголоса:
– Если ты считаешь, что директор агентства недвижимости
может так вот запросто загнуться от расстройства, что его в газете облаяли, я,
дорогая, просто поражен твоей наивностью! Торговля недвижимостью – это почти
как наркобизнес, там такие волки трудятся – только зубы щелкают! А ты его
этакой слабонервной курсисткой изображаешь!
– Но факт остается фактом – он умер на моих глазах!
– Ты ведь только что справедливо заметила, –
ехидно прервал меня Мишка, – что ты не врач. Откуда же ты знаешь, что он
умер? Ты ведь удрала из кафе, не дождавшись милиции и «скорой помощи». Может
быть, его откачали, а ты себя уже в убийцы записала?
– Да брось ты, Мишка, – с горечью возразила
я, – если бы ты его видел, ты бы не сомневался. Живой человек так
выглядеть не может.
– Все‑таки мы проверим.
Мишка достал телефонный справочник и, перелистывая его,
проговорил:
– Ближе всего бывшая Куйбышевская больница, но надо бы
узнать, какая вчера была дежурной и куда могли отвезти на «скорой»…
Через пять минут он уже все узнал и набрал номер справочной.
