– Постойте, Анфиса Николаевна, – остановил ее
Главный нетерпеливым жестом.
Он надел очки и углубился в чтение бумаг. Через секунду подняв
на меня глаза, он сказал:
– Это бомба. Как эти документы к вам попали?
– Долгая история.
Если мы не можем объяснить их происхождение, напечатать их
очень непросто. Нужны доказательства подлинности этих документов.
– Мы начали проверять объекты по этому списку, –
заговорила я, держась из последних сил, – точнее, Котенкин начал их
проверять… Ему подстроили катастрофу. Он лежит в реанимации.
Больше говорить я не могла, я разрыдалась.
Главный редактор суетился около меня, срочно вызванная
фотомодель принесла минеральную воду и валерьянку. Гюрза сидела в своем кресле,
злобная… как гюрза, а я тряслась – от рыданий и не могла взять себя в руки.
– Не расстраивайтесь так, Александра Юрьевна, –
пытался успокоить меня Главный, – я звонил в больницу, жизнь Котенкина уже
вне опасности.
– Авария подстроена, – сквозь слезы сообщила
я, – еще вчера тормоза у него были в полном порядке.
– Вы уверены? – колебался Главный.
– Он сам подтвердит, если… когда очнется.
– Та‑ак, – протянул Главный. – А теперь
вытрите слезы и расскажите мне подробно все об этих документах. Хватит плакать,
девочка, надобно работать.
Я послушно вытерла слезы и красноречиво поглядела на Гюрзу.
Виталий Андреевич перехватил мой взгляд и вполголоса вежливо сообщил Гюрзе, что
они с ней закончили разговор, а если будут еще какие‑нибудь вопросы, то
решат они их в рабочем порядке. Гюрза нехотя направилась к двери, одарив меня
на прощание взглядом Медузы Горгоны.
После ее ухода я незаметно ощупала свои руки и ноги,
убедилась, что не окаменела и повернулась к Виталию Андреевичу. Он протягивал
мне стакан минералки. Я отхлебнула глоток и поведала ему о смерти директора
«Домовенка» Бориса Борисовича Ахтырского, которая произошла прямо у меня на
глазах, о том, как мы с Мишкой ездили в морг, чтобы узнать причину смерти, и о
том, как неизвестная женщина, представившаяся любовницей Ахтырского, отдала мне
конверт с документами.
Рассказывая, я старалась, чтобы Главный не догадался о том,
что у меня нет никакого секретного информатора, и что ввязалась я в это дело
совершенно случайно.
Выслушав меня, Виталий Андреич надолго задумался. Потом он
еще раз просмотрел документы, сделал для себя несколько пометок и сказал мне:
– Относительно смерти Ахтырского – я подключу свои
каналы. Узнаем, отчего он умер. Документы производят впечатление подлинных. То,
что при проверке этих документов на Котенкина совершили покушение, – это
доказательство их подлинности. Будем печатать. Это бомба, настоящая бомба!
Домой в этот вечер я была идти не в состоянии, а
развлекаться в компании друзей или одного друга – тем более. Я досидела в
редакции до последнего звонка и уныло побрела все же в сторону дома.
Выйдя из метро, я остановилась. Хотелось напиться горячего
чая с ватрушкой, и чтобы в ватрушке было много‑много корицы… А потом
залечь на диван с какой‑нибудь ерундой или включить телевизор и тоже
смотреть ерунду, но только чтобы интересную… Главное – ни о чем не думать.
Сейчас мне кажется, что если бы я сумела взять себя в руки,
то уже тогда догадалась бы обо всем, но я предпочитала отодвигать от себя
очевидное и прятать голову под крыло, как страус.
Ужасно не хотелось встречаться с Петром Ильичем и с мамулей,
и я, как утопающий за соломинку, уцепилась за Ираиду.
Ираида живет в трех остановках от нашего дома, не зря она
таскается к нам так часто. С Ираидой можно болтать ни о чем, можно вообще не
разговаривать – она не обидится. Вообще она человек очень легкий, видать, за
это ее и любят мужчины. Заодно выясню, как там продвигается следствие по делу
утопленной соседки.
Я приободрилась и пошла по направлению к Ираидиному дому
самым длинным путем.
Но, добравшись до ее дома, я с грустью заметила, что света в
Ираидиных окнах нет. Стало быть, Ираида где‑то гуляет. На всякий случай я
поднялась на лифте наверх и позвонила в двери. Естественно, никто не открыл.
Я стояла у подъезда, собираясь уже уходить, как вдруг
подъехала машина, из нее вышел солидный такой дядечка, с достоинством оглянулся
по сторонам и неторопливо открыл дверцу Ираиде. Мужчина был не молод – за
полтинник явно перевалило, – но широк в плечах и крепок на вид. Был он в
штатском, но, подготовленная Ираидой, я сразу же определила в нем подполковника
милиции.
Я подумала, что сегодня мне разговор с Ираидой не светит, и
отступила подальше. Впрочем, парочка меня и не заметила. Подполковник взял
Ираиду за руку и долго и проникновенно что‑то говорил вполголоса. Ираида
засмеялась грудным смехом, потом чмокнула его в щеку и побежала по ступенькам
подъезда легко, как девочка, а подполковник сел в машину и уехал, чем немало,
надо сказать, меня удивил.
Я догнала резвушку Ираиду только на втором этаже.
– Ну ты и скачешь! Прямо как стрекоза!
– Сашка! – обрадовалась Ираида. – А ты что
тут делаешь?
– Зашла вот, – вздохнула я, – да хотела уж
уходить, чтобы не мешать. Чего же он не остался?
– Простите, говорит, служба! – рассмеялась
Ираида. – Ну в следующий раз останется, куда он денется…
– Он что – разведенный? – подозрительно спросила
я.
– А как же! – подтвердила Ираида. – Ты мои
правила знаешь…
– Что, он так сразу и сообщил про свое семейное
положение? – поддразнила я.
– Ну зачем же, я у секретарши все выяснила…
Действительно, Ираида обладает потрясающей способностью
находить общий язык с секретаршами, продавщицами продуктовых магазинов и
гостиничными администраторами, такой уж у нее характер.
– Ничего не желай мне, чтобы не сглазить, –
попросила Ираида.
– Тебя и захочешь – не сглазишь!
– Слушай, что мы все обо мне. Ты зачем пришла?
Случилось что‑нибудь с матерью?
– Почему ты думаешь, что с ней случилось? Может, это со
мной? – надулась я.
Хотелось капризничать, и чтобы все вокруг бегали на цыпочках
и приносили горячий чай с лимоном и булочки… но я тут же вспомнила несчастного
Мишку Котенкина и чуть не прикусила язык от стыда.
– А что с тобой случилось? – Ираида внимательно на
меня посмотрела и определила: – Вижу, что дело тут не амурное, а служебное.
– Ираида, тебе бы в милиции работать, людей насквозь
видишь!
– Вот и Валентин Васильевич то же самое говорит! –
подобрела Ираида. – Кстати, ты знаешь, что случилось‑то? У Алевтины
покойной при обыске нашли тайник в подоконнике, а в нем долларов – видимо‑невидимо!
