Посмотрев в глазок, увидела на площадке славную девушку,
совсем еще девчонку, худенькую и миниатюрную, с чуть раскосыми карими глазами.
Хотя девушка ей понравилась и не вызвала подозрений, Лика по привычке спросила
сквозь дверь, что нужно. Девушка вежливым просительным тоном осведомилась,
нельзя ли позвонить. Мол, она пришла к родственнице, живущей выше этажом, а той
не оказалось дома, и, как назло, мобильник по непонятной причине отключился.
Девушка показала в глазок маленький «сименсовский» аппарат, точно такой же,
какой лежал в сумочке у самой Лики, и это вызвало почему‑то особенное
доверие и почти родственную симпатию к незнакомке, а та продолжала вежливо и
убедительно говорить, что пробовала звонить в другие двери, но нигде никто не
отозвался, и вот только здесь…
Лика повернула ручку дорогого израильского замка и открыла
незнакомке дверь.
Дверь отдела распахнулась, и на пороге появился невысокий
длинноволосый парнишка лет восемнадцати.
– Петухова здесь работает? – спросил он
неуверенным ломающимся баском.
– Ну я Петухова, – представилась я с насмешливым
смирением, – а в чем я провинилась?
– Ни в чем, – парнишка достал из наплечной сумки
небольшой аккуратный сверток в красивой подарочной бумаге, – доставка
подарков! Вот здесь распишитесь, пожалуйста!
Он протянул мне сверток и разграфленный лист с фамилиями и
подписями. Я машинально расписалась напротив своей фамилии и спросила:
– А от кого это мне подарок?
– Не имею права, – лаконично ответил курьер и
моментально ретировался.
– Сашунчик! – подал голос из угла Кап
Капыч. – Не открывай посылку, вдруг там бомба!
– Да Бог с ней! – Я надорвала упаковку. – Все
равно нет в жизни счастья.
В пакете оказалась не бомба, а магнитофонная кассета. Я
вставила ее в маленький диктофон и нажала кнопку.
– Березкин слушает! – раздался из динамика сухой
нервный голос.
Дослушав запись до конца, я огляделась по сторонам в поисках
воды: горло пересохло от. волнения. Такого просто не может быть! Березкин, тот
самый Березкин, чья подпись стояла на опубликованных мной документах, виновен в
убийстве своего коллеги Антонова! По крайней мере, его напрямую в этом обвиняет
Лика, как я помнила по публикациям, любовница убитого, от которой Антонов вышел
за несколько минут до смерти! Это очень многое объясняет! Но одновременно
порождает новые вопросы. Например, такой вопрос: зачем мне прислали эту
кассету, если Лика, судя по всему, собиралась шантажировать Березкина? Ведь
записать разговор, скорее всего, могла именно она… Может быть, Березкин
отказался платить, и разозленная женщина решила отомстить убийце своего
любовника? А может быть, это вообще подделка?
Ответить на все эти вопросы могла только сама Лика. Я
помнила, что Антонов был убит возле дома своей любовницы. Безответный Кап
Капыч, не задавая лишних вопросов, влез в компьютерную базу данных, и через
десять минут искомый адрес был у меня в руках.
Я не хотела звонить Лике по телефону – разговор предстоял
слишком серьезный.
Возле Ликиного подъезда меня ожидала вполне предсказуемая,
но тем не менее вполне досадная преграда: дверь была закрыта на кодовый замок.
Конечно, только с моим природным легкомыслием можно было ожидать, что любовница
такого туза, как Антонов, живет в «хрущевке» с оторванной дверью. Преграда не
отбила у меня решимости идти до конца. Я открыла сумочку и рылась в ней, делая
вид, что ищу записную книжку, надеясь втереться в доверие к кому‑нибудь
из жильцов. Однако все получилось еще проще: из подъезда выскочил длинноволосый
мальчишка лет шестнадцати, скользнул по мне пустым взглядом – в его глазах я
была ровесницей фараона Тутанхамона – и побежал по своим до одурения важным
делам.
Я придержала дверь, чтобы не дать ей захлопнуться, и
проникла в парадную.
На лестнице я столкнулась с симпатичной молодой девушкой –
худощавая, миниатюрная, с немного смуглым лицом и красивыми, слегка раскосыми
глазами, она показалась мне смутно знакомой.
Нужная квартира находилась на четвертом этаже. Я подошла к
двери и нажала кнопку звонка, лихорадочно придумывая первую фразу: «Простите,
Лика, вы меня, может быть, не знаете, но мне в руки попала кассета…», или так:
«Лика, прошу вас, если вы хотите разобраться в обстоятельствах смерти Ивана
Андреевича Антонова…», нет, это никуда не годится, она просто захлопнет дверь у
меня перед носом. Может быть, сказать ей просто: «Лика, мы должны с вами
поговорить, и лучше сделать это не на лестничной площадке…»
Однако я уже несколько минут торчу здесь, как знамя на
плацу, а дверь мне никто не открывает! В общем, это тоже можно было предвидеть.
Приехала без звонка, наудачу. Почему молодая женщина должна в такое время
сидеть дома?
Я взглянула на часы. Было без пяти два. Она вряд ли
работает, но могла уйти в магазин или к парикмахеру, да мало ли куда…
Я хотела уже развернуться и уйти, но вдруг почувствовала
сочащийся из‑за двери запах газа. Принюхалась и убедилась, что у меня нет
обонятельных галлюцинаций: газом несло со страшной силой, и запах все
усиливался и усиливался. Растерянно оглядевшись по сторонам, я позвонила в
соседнюю квартиру. Звонок гулко раскатился за дверью, и почему‑то сам
этот звук недвусмысленно дал понять, что в квартире никого нет. Позвонила еще
дважды, результат был нулевой. Тогда я подошла к третьей, последней, двери на
площадке и нажала на кнопку звонка.
Через полминуты за дверью послышался старческий кашель, и
голос, высохший как верблюжья колючка, проскрипел:
– Кто?
– Бабушка! – взволнованно проговорила я. – У
вашей соседки из квартиры пахнет газом! Нужно вызвать «аварийку»!
– Кто? – повторила старуха с прежней интонацией.
– Бабушка, откройте мне или сами позвоните! Там что‑то
случилось, очень сильный запах газа!
– Никому не открываю! – твердо отрезала
старуха. – Ходют тут всякие!
– Бабушка! – воскликнула я со слезой в
голосе. – Газ же идет! Бабуля! Ты же сама отравишься! Это же не шутки!
– Кто? – проговорила старуха со свежей энергией в
голосе, чувствовалось, что она пошла по новому кругу.
Плюнув на нее, понимая, что добиться – взаимопонимания со
старой каргой мне не под силу, я снова подошла к Ликиной двери. Запах был
такой, что у меня запершило в горле.
Невольно облокотившись о дверь, я чуть не упала: дверь была не
заперта и под легким нажимом приоткрылась. Набрав в грудь воздуха и задержав
дыхание, я влетела в квартиру и заметалась в поисках кухни. Газа было столько,
что даже глаза у меня заслезились.
Попав на кухню, я бросилась к окну, распахнула его настежь и
отдышалась. Только после этого я смогла оглядеться.
На газовой плите были откручены все краны, духовка тоже
открыта, а в углу, привалившись спиной к холодильнику, полулежала молодая
красивая женщина в расстегнутом домашнем халатике, накинутом на голое тело.
