Головной офис «Кокоса» был неприступен, как крепость Измаил. Угрюмые охранники на входе, по всей видимости, имели приказ от руководства не пропускать посторонних.
– Но я журналистка. Надеюсь, читаете «Комсомолку»? Так вот, я представляю региональное приложение.
Елизавета лучезарно улыбнулась и кокетливо похлопала ресницами, изображая крайнюю степень наивности и простоты. Она слишком хорошо знала, что женская привлекательность берет и не такие крепости. Охранников было двое: молодой рыжеватый парень и строгий дядечка с седыми висками. Елизавета не сомневалась, что, если бы не седой Цербер, с рыжим бы она как-нибудь управилась.
– Не положено, гражданочка, – гундосил Цербер. – Нет у нас такого порядка, чтобы пускать с улицы. А то ходют тут всякие, а потом компьютеры пропадают.
– Это я – всякая? Да если хотите знать, я у вашего Гаврилова уже брала интервью. Мы с ним даже чай пили!
– Вот одна то же самое говорила, а сама вывалила на стол директора целую кучу лифчиков и начала ему раздавать советы, какой из них лучше жене выбрать, а какой любовнице. Оказалось, что это распространительница из какой-то фирмы, торгующей всякой женской сбруей. Двух толковых охранников из-за этой сволочи, помнится, уволили…
– Да нет у меня с собой никаких бюстгальтеров! – возмущалась Дубровская. – Мне нужен Гаврилов! И только для интервью!
– А вы уверены, гражданочка, что попали куда нужно? Мы не знаем никакого Гаврилова.
– Постой, Иван, – рыжий нахмурил брови. – Это случаем не новый слесарь? Только в толк не возьму, зачем брать у него интервью.
Цербер стал еще более суровым.
– Говорю, ходют тут посторонние. Даже не знают, к кому и пришли.
«Черт! – осенило Елизавету. Она совсем забыла про наставления Полича. – Мне же нужен Самарин!»
– Простите великодушно! Я совсем закрутилась! Видите ли, на носу международная конференция в Берлине. Гаврилов – это председатель российской ассоциации «Охранные структуры в борьбе против терроризма, расизма и коммунизма в эпоху развитого капитализма. За светлое будущее нашей многонациональной России!» Но мне, конечно же, нужен Самарин.
Она выпалила это в пять секунд и покраснела от собственного вранья. Поразительно, но на строгих охранников это произвело впечатление. Рыжий покрылся испариной, а Цербер пытался совладать с отвисшей челюстью.
– Слушай, Иван! Может, нам ее пропустить? От греха подальше… Боюсь, босс нам не простит, если упустит такую возможность прославиться.
– Мы хотели выбрать Самарина, между прочим, в президиум нашей ассоциации, – невинно сообщила Елизавета.
– Ой, ну если так, – замешкался Цербер. – Но документ-то у вас есть?
– Нет! – нагло заявила Дубровская. – Обычно мы рассчитываем на доверие. Не думала, что попаду в режимную зону. Но если Самарин отказывается, мы, конечно, не будем настаивать.
Она сделала вид, что собирается уйти. Цербер заволновался:
– Но подождите, гражданочка…
– Международная конференция пройдет в Берлине, но будет транслироваться на весь мир на английском, немецком, французском языках…
– Надо же! Но все-таки, может, мы согласуем ваш визит с начальником охраны…
– На конференции будет присутствовать сам президент, между прочим.
– Да что же вы сразу нам ничего не сказали! Проходите, пожалуйста!
Он бережно взял Елизавету за локоток. Они миновали длинный коридор и вошли в просторную комнату. За письменным столом сидела немолодая женщина. По всей видимости, это была секретарь. Елизавете показалось, что женщина чем-то расстроена. Красные глаза, скомканный платочек в руках выдавали следы недавних слез.
– Вера Петровна! Тут такое дело… Проведите, э-э…
– Елизавету Германовну, – кротко вставила Дубровская.
– Да, да… Елизавету Германовну к Евгению Станиславовичу. Она из ассоциации… – он виновато взглянул на Лизу. – Боюсь, я не вспомню название.
«Если бы я его еще вспомнила!» – испугалась девушка.
– Документы мы проверили. Полный порядок!
Спустя несколько минут Елизавета стояла перед человеком, занимавшим место покойного Макарова.
Самарин оказался милейшим руководителем. Он хлопотал вокруг Елизаветы, предлагая ей кресло, кофе, сигарету.
– «Комсомолка», говорите! Ну как же, читаю, читаю. Очень, знаете, рад. Чем могу быть вам полезен?
Елизавета постаралась сосредоточиться.
– Видите ли, я хотела бы задать несколько вопросов о деятельности вашего охранного объединения. Затем материал мы поместим в нашей газете.
– Но я не знаю, будет ли это интересно…
– А как же! Читатели, разумеется, будут рады узнать о вашем предприятии и, конечно, о таком человеке, как вы. Только представьте себе заголовок: «Ангел-хранитель нашего города», – Елизавета театрально закатила глаза.
– О-о! Вы вогнали меня в краску! Что, и фотография будет?
– Всенепременно!
– Но только я не вижу, чем вы будете снимать.
«Черт!!»
– Время съемки мы согласуем дополнительно. Грим, понимаете, всякая ретушь…
– Понимаю, понимаю. Так что вам интересно знать обо мне?
«Честно говоря, ничего!» Но Елизавета принялась задавать вопросы, самым дотошным образом выясняя жизненный путь своего собеседника, его пристрастия в политике, искусстве, еде. Она старательно делала вид, что помечает ход беседы у себя в блокноте.
– Итак, ваше любимое блюдо… Ага! Поросенок с хреном. Очень занимательно.
– А почему вы не захватили диктофон? – оторвался Самарин от приятных рассуждений. – Вы ничего не упустите?
«Балда!» – отругала себя Елизавета за непредусмотрительность.
– Видите ли, продвинутые журналисты сейчас не используют диктофоны. Мы хотим быть ближе к истокам нашей профессии.
– А-а, понимаю, – сказал Самарин, абсолютно ничего не понимая.
– Я вот хотела узнать… – Елизавета нащупывала пути перехода к интересующей ее теме. – Обыватели полагают, что охранные фирмы бесконтрольно используют оружие. Тем самым они представляют опасность…
– Что за чушь! У нас с этим четко. Есть даже соответствующая документация…
– Но позвольте, как вы можете отвечать за всех ваших охранников? В вашем объединении несколько офисов. Так?
– Ну, в общем, да.
– В каждом офисе не по одному десятку охранников. Верно?
– Более или менее верно.
– Как вы можете знать, что некий Петров не возьмет с собой оружие и не пойдет с ним… ну я не знаю куда… да хоть по банкам пострелять в свободное от работы время.
– Какой еще Петров? – всполошился Самарин.
