— Девять с половиной тысяч, — быстро ответила
девушка.
Ухо у передней тетки оттопырилось еще больше и покраснело от
услышанной суммы.
— Долларов или евро? — уточнила Катерина.
— Да что ты! Рублей!
— Немного, — повторила Катя в трубку. —
Пятнадцати тысяч хватит… пятнадцати тысяч рублей…
— Да ты что? — Из трубки раздался кашель. —
Какие рубли? Катька, ты совсем с катушек сошла! С тобой есть кто-нибудь?
И от неприкрытой тревоги, звучавшей в голосе подруги, Кате
стало совсем плохо.
— Приезжай, Лида, — упавшим голосом просила
она, — очень тебя прошу, ради нашей старой дружбы…
— Да куда приезжать-то? — Лида внезапно
рассердилась. — Говорят тебе — третий день в постели лежу! Температура
жуткая! Не то что из дому выйти — с кровати не встать, ноги подкашиваются…
— Пожалуйста… — Катя не успела закончить фразу,
потому что Дроздова едва слышным голосом проговорила:
— Что-то сигнал пропадает… не слышу тебя… совершенно не
слышу… — И из трубки понеслись короткие гудки.
Катя тупо смотрела на клавиатуру телефона, шевеля губами.
Что же происходит? Дроздова утверждает, что они уже больше
недели не перезванивались. Но тогда кто же звонил Кате сегодня утром?
Чушь собачья! Неужели она могла ошибиться, не узнать Лидкин
голос? Ведь она точно помнит, что проснулась сегодня от телефонного звонка. А
может, это было вчера?.. Голова болела все сильнее. Катерина с ненавистью
поглядела на телефон и вдруг с размаху бросила его на пол. Но до пола он не
долетел — Татьяна поймала его в воздухе. Другой рукой она поддержала Катю,
потому что у той вдруг отказали ноги.
— Эй, приди в себя! — Таня даже легонько
встряхнула эту ненормальную.
Может, она и вправду наркоманка? Тогда объясняются многие
странности в ее поведении. Но… зрачки вроде бы не расширены, носом не шмыгает…
нет, не похоже. Кожа чистая, и опять же крутые шмотки… Хотя шмотки как раз тут
ни о чем не говорят. Богатая девка подсела на кокс, все они теперь нюхают.
Крыша у нее поехала, вот и сбежала куда глаза глядят, себя не помнит, чудится
ей разное, явно выраженная мания преследования.
Таня осторожно повернула голову назад. Никакого черного
«лексуса» на дороге не было и в помине. Катя тяжело привалилась к ней — видно,
совсем ослабела. Рыжая тетка смотрела во все глаза. Видит же, что девчонке
плохо, но ни за что зад свой толстый с сиденья не поднимет!
И что же ей дальше делать с этой птичкой? Вон уже в город
приехали. Если оставить ее где-нибудь на скамейке, рано или поздно патруль
заберет. Менты разбираться не станут, накостыляют, запихнут в обезьянник.
Однако ее, Татьянино, благородство тоже имеет свои границы. Не в ее положении
заниматься благотворительностью!
Автобус остановился.
— Конечная! — возвестила кондукторша. — Не
забывайте свои вещи в салоне!
Катя молчала. Была она бледна до синевы, глаза совершенно
больные, на щеке тремя алыми полосами проступили царапины. Татьяна крепко
схватила ее за локоть и заметила, что Катя дрожит.
Да ведь ей просто холодно в одном свитерке! Татьяна увидела
вывеску кафе и решила зайти туда, потому что совершенно не представляла, как ей
отвязаться от этой ходячей неприятности.
На взгляд Татьяны, кафе было ничего себе — довольно чисто,
на деревянных столах салфетки и вазочки хоть с искусственными, да все же
цветами. За стойкой возвышалась разбитная бабенка, которую посетители кафе, из
тех, кто постарше, назвали бы молодухой. Волосы того рыже-коричневого оттенка,
который дает недорогая краска под выбранным раз и навсегда номером, были
разложены по круглым плечам аккуратными локонами. Из-за стойки еще был виден
впечатляющих размеров бюст, едва прикрытый белой кружевной блузкой. Пуговицы
были расстегнуты не от кокетства, а от необходимости — блузка была барменше
маловата.
Татьяна держала пакетик в чашке так долго, что чай стал
почти черным, после чего растворила там две порции сахара и подвинула чашку
Кате.
— Я такой сахар не ем, — слабо сопротивлялась
Катя.
— Угу, сахар не белый, а темный, тростниковый, рис не
простой, а дикий, кофе без кофеина, масло без холестерина, что там еще-то? Пей,
тебе говорят, а то в обморок упадешь! И расскажи, отчего ты не хочешь звонить
мужу на работу.
Катя отпила полчашки, слегка порозовела и довольно связно
рассказала про звонок Стасу Мельникову, про курточку и про гибель девчонки под
колесами черного «лексуса».
«Неужели все врет? — думала Татьяна. — Уж больно
складно у нее получается. А если и вправду так случилось, то не мудрено, что
она малость свихнулась. Привыкла во всем на мужа полагаться, а его нету…»
— Ну и что теперь? — проговорила Татьяна, отставив
пустую чашку. — У тебя есть какие-нибудь мысли?
Катя смотрела в окно кафе с каким-то странным выражением.
— Эй, подруга, ты что? — Татьяна помахала рукой
перед ее лицом. — Ты только снова не изображай припадочную, ладно? Мне и
без того неприятностей хватает!
— Да нет, я в порядке! — отозвалась Катя, словно
очнувшись. — Этот дом… здесь жила одна моя старая приятельница, Света
Новикова. Потом, правда, она вышла замуж и переехала, но ее мама меня вспомнит.
Я у них часто бывала.
— И что — даст денег? — недоверчиво спросила
Татьяна, которую в первую очередь волновала практическая сторона
вопроса. — Я бы не дала… Приходит какая-то старая дочкина подруга, да еще
в таком потрепанном виде, и просит денег…
— Нет, ты не понимаешь! — горячо возразила
Катя. — Анна Ильинична — очень порядочная женщина!
— Порядочная — еще не значит дура, — проворчала
Татьяна.
— Кроме того, я в свое время помогла Светке… устроила
ее на работу в фирму Виталия… моего мужа…
— Ну, это немножко меняет дело. — Татьяна
задумалась. — Если твой муж — начальник ее дочки, тогда, может, и даст…
— Светка в банке больше не работает! Вышла замуж и
уволилась…
— Тогда может не дать… Тьфу, ты меня совсем заморочила!
То работает, то не работает…
— Ладно, ты посиди тут еще немножко, я все-таки
попробую! Ну пожалуйста! — И Катя встала из-за стола.
Татьяна проводила ее недоверчивым взглядом. Здравый смысл
подсказывал ей встать и немедленно уйти, воспользовавшись случаем. Однако чем
черт не шутит? Возможно, и удастся вернуть свои деньги. О большем она и не
мечтает теперь.
Катя перешла улицу, подошла к знакомому дому и набрала на
домофоне номер квартиры.
Ей тотчас ответил хорошо знакомый голос:
— Это ты? Ты сегодня пораньше?
— Светка, ты здесь? — Катя не скрывала радости и
удивления.
