Рамон только молча улыбнулся.
— Нам не удалось установить личность старика, Рамон. Я хочу получить обратно фотографию.
Рамон улыбнулся еще раз и покачал головой, потом вышел из такси и зашагал на юг вдоль Кэнел-стрит. Он вернулся почти через час и привел с собой азиата средних лет. Азиат был стройным и смуглым. Похоже, из Камбоджи. Камбоджиец заглянул внутрь такси, чтобы посмотреть на меня и Пайка, потом они с дель Рейо отошли в сторонку и стали о чем-то тихо толковать. Минут через десять камбоджиец ушел, а Рамон вернулся в такси. Он провел с нами менее тридцати минут, но за это время успел описать, как работает Эскобар и как работает Прима. Мы узнали, сколько берет Эскобар за то, чтобы переправить человека в США, и сколько платит Прима за использование насосной станции Милта Россье. Все операции проводились из расчета «за одну голову». Эскобар брал столько-то за голову, чтобы ввезти человека в страну. Прима столько-то платил за голову Россье за использование его береговой полосы. Казалось, речь идет о скоте. Во всяком случае, не о людях.
Дель Рейо дал мне клочок бумаги с телефоном.
— У нас есть человек, который в хороших отношениях с Эскобаром. Он организует встречу. Если кто-нибудь потребует рекомендаций, пусть позвонит по этому номеру.
Я не глядя убрал листок.
— Сейчас я уйду. Хесус отвезет вас туда. — Наверное, Гаитянина звали Хесус. — Он отвезет вас, и дальше вы будете действовать самостоятельно. Если с вами что-нибудь случится, мы не сможем помочь. Вы понимаете?
— Конечно.
Рамон дель Рейо удалился, не сказав больше ни слова и даже не оборачиваясь. Никаких тебе «Еще встретимся» или «Удачи». Или «Выиграйте для Гиппера».
[43]
Возможно, он знал нечто, о чем мы даже не догадывались.
Мы поехали через город на север, к озеру Понтчартрейн, и вскоре покинули деловые кварталы. Теперь мы петляли по узким улочкам с высокими тротуарами и множеством дубов, магнолий и пальм. На верандах в креслах-качалках сидели старики. Складывалось такое впечатление, что мы ездим по кругу, без всякой цели. Убиваем время. Воздух был горячим и влажным, словно на кухне дешевого ресторана, в такси пахло по́том и немытыми телами. А может, и страхом, но я старался об этом не думать.
«Элвис Коул, Бесстрашный Детектив».
Я посмотрел на Пайка. Он, похоже, спал. Что там говорить, отключился со страха.
Однако через некоторое время мы ехали уже по более симпатичному району, мимо изумрудно-зеленого поля для гольфа и канала, и вскоре оказались у озера. Ухоженная набережная, много деревьев. Хесус уверенно вел такси по улице с особняками за высокими заборами. Мы свернули в тупик и остановились перед двухэтажным кирпичным домом в окружении дубов. На лужайке лежала пара японских горных велосипедов, а также трехколесный велосипед. Дальше виднелся гараж на четыре автомобиля и бассейн, но вокруг ни одной живой души. Хесус остановил машину и сказал:
— Подойдите к двери и постучите. Вас ждут.
— Спасибо, Хесус.
— У вас оружие при себе? — спросил Хесус.
— Да.
— Хорошо, — кивнул он.
Мы с Пайком вышли из такси, и Хесус уехал. Забавно, каким одиноким ты себя чувствуешь, когда стоишь во дворе чужого дома. Я посмотрел на велосипеды.
— Ничего себе дом у бандита, — сказал я.
Пайк пробурчал что-то себе под нос.
Не успели мы подойти к двери, как та уже открылась. С порога нам улыбалась симпатичная темноволосая женщина. Она была в элегантном купальнике, вокруг бедер вместо юбки — полотенце. Она была босиком, с мокрыми волосами, словно только что вылезла из бассейна.
— Вы мистер Коул? — спросила она.
— Да, мэм.
Она просияла и протянула руку:
— Меня зовут Холли Эскобар. Пожалуйста, заходите. Фрэнк вас ждет.
Пайк протянул руку и представился. Холли Эскобар сказала, что рада с ним познакомиться. Тут между нами пробежал мальчик лет пяти, вскочил в седло трехколесного велосипеда и покатил по лужайке. Губы он вытянул трубочкой, стараясь гудеть, как настоящий автомобиль. Мальчик был одет в красные плавки, и все тело его отливало ровным загаром. Холли Эскобар закрыла за нами дверь.
— С ним все будет в порядке. Машины здесь не ездят, — сказала она.
Она провела нас через дом, показавшийся мне самым обычным. Мы прошли мимо семейных фотографий и отличной коллекции призов за победы в соревнованиях (очевидно, завоеванных Холли). Два мальчика постарше смотрели телевизор. Наконец мы оказались в светлой симпатичной кухне, где мужчина в мешковатых шортах перекладывал на поднос сэндвичи. Он был с меня ростом, но моложе, с хорошо развитой мускулатурой, с прилизанными волосами и короткими пальцами.
— Ронни, это люди, которых ждет Фрэнк, — сказала Холли Эскобар. — Отведи их к нему, а я здесь закончу. — И, улыбнувшись, добавила: — Все уже во дворе.
В сопровождении Ронни мы прошли к бассейну. Трое мужчин сидели за круглым столиком, установленным у воды, и что-то пили, рядом в шезлонге загорала женщина. Она была в купальнике, как и Холли Эскобар, и я решил, что это чья-то жена. Никаких тебе любовниц. Двое мужчин были в просторных футболках навыпуск — вероятно, чтобы скрыть оружие. Однако один из них сидел без рубашки.
— Фрэнк? — сказал Ронни.
Как и следовало ожидать, мужчина без рубашки и был Фрэнком Эскобарой. Невысокий и широкоплечий, слегка за пятьдесят, с сильным, немного грузным телом. В волосах кое-где проглядывала седина, но густая шерсть на груди уже полностью побелела. Он поднял голову и, увидев нас, поднялся со стула.
— Ах да, привет! Давайте-ка пройдем в пляжный домик. — У него был легкий акцент, от которого он явно старался избавиться. — Мы пьем джин с тоником. Хотите? — спросил он, подняв бокал.
«Гангстер в роли хозяина дома».
— Нет, спасибо.
— Пошли. Там нам никто не будет мешать.
Эскобар пошатнулся, и один из парней поспешил его поддержать. Середина дня, а он уже надрался.
«Гангстер на отдыхе».
Мы вошли в пляжный домик. Стол для игры в пул. Бар. Пара игровых автоматов и видеоигр. Портрет в натуральную величину молодого Фрэнка Эскобара в офицерской форме, коротко стриженного и с бандитскими усиками. И все это на фоне джунглей где-то в Центральной Америке. Настоящий Фрэнк Эскобар тяжело опустился в высокое кресло и махнул рукой Ронни:
— А ну-ка, проверь этих парней. Посмотри, что у них есть.
— На правом бедре, — поднял я руки.
