Она уселась с альбомом за обеденный стол и принялась медленно переворачивать страницы, уговаривая себя, что вероятность отыскать что-то дельное совсем невелика. Анжела Уиллоу, похоже, ошиблась, и завтра Старки вновь окажется в одиночестве в своем убеждении, что за смертью Чарли стоит вовсе не Мистер Рыжий.
Страница за страницей перед ней разворачивалась жизнь Чарли: вот он школьник, играет в футбол; вот Чарли со своими приятелями, а вот он с симпатичными девушками, совсем не похожими на жен полицейских; вот Чарли на охоте, здесь он в Полицейской академии, а на этих фото Чарли с семьей. Счастливые мгновения; такие фотографии человек сохраняет ради того, что они заставляют его улыбаться.
Только ближе к концу альбома она нашла фотографию пикника, в котором принимали участие ребята из отдела, где служил Чарли. Потом она обнаружила фотографию рождественской вечеринки, а перевернув еще две страницы, увидела снимки с пикника, который 4 июля
[34]
устроил Келсо.
Старки вытащила фотографии из альбома и положила их рядом на стол. Есть ли в ее поисках смысл, спрашивала она себя. Наверняка все это напрасная трата времени, но тем не менее слова Анжелы Уиллоу висели над ней, точно топор.
«Мне кажется, она была замужем за одним из его коллег».
На всех фотографиях были мужчина и женщина. Они стояли рядом, обнимая друг друга и улыбаясь, — но чересчур уж близко, слишком по-свойски.
Чарли Риджио и Сьюзи Лейтон.
Жена Дика Лейтона.
Старки налила себе полный стакан джина с тоником и выпила его почти целиком. Она чувствовала, что ее предали, в ней кипел гнев. Лейтон Старки не по зубам. Даже от размышлений об этом ей становилось не по себе. Старки решила, что будет вести себя так, словно Лейтон лишь часть расследования. Другой возможности у нее попросту не оставалось.
Она решила посмотреть свои собственные фотографии и обнаружила снимок Лейтона на летнем фестивале ПДЛА. Хорошая, четкая фотография Дика Лейтона в гражданской одежде и темных очках. Он зашла в фотомастерскую и сделала несколько копий, добиваясь максимального контраста, а потом вернулась домой и позвонила Уоррену Мюллеру. К удивлению Старки, он сразу же взял трубку.
— Я хочу обратиться к вам с просьбой, сержант. У меня есть фотография, которую было бы неплохо показать старику, живущему рядом с квартирой, принадлежавшей матери Теннанта.
— Это тот тип в бейсболке?
— Вполне возможно. И еще одно. Я не хочу, чтобы кто-то еще видел эту фотографию. Пусть это останется между нами.
Мюллер колебался.
— Мне не слишком это нравится.
— Речь идет о том, чтобы проследить местонахождение гексогена, принадлежавшего Теннанту. Я больше ничего не хочу рассказывать и прошу вас не задавать никаких вопросов.
— Остается выяснить, кто изображен на вашей фотографии.
— Послушайте, Мюллер, если для вас это слишком трудно, я сама все сделаю.
— Подождите секундочку.
— Речь идет о том, что человек может очень серьезно пострадать, если я ошибаюсь, а такое вполне возможно. Я прошу вас об одолжении. Ну как?
— Парень на фотографии работает в ПДЛА, так?
Старки не смогла себя заставить ответить.
— Ладно, ладно. Я выполню вашу просьбу. Вы ведь знаете, что делаете, Старки? У вас не будет неприятностей?
— Я в порядке.
— Хорошо. Отправьте фотографию по факсу. Я буду ждать у аппарата. Если вы намерены использовать это для опознания в суде, мне потребуется сделать набор из шести снимков.
Фотографии подозреваемого никогда не показывают свидетелям по одной; в суде это считается подсказкой. Детективы должны предъявить набор фотографий и надеяться, что свидетель опознает нужного человека.
— Ну хорошо. И еще одно. Если мы получим подтверждение от вашего свидетеля, я хочу еще раз встретиться с Теннантом. Лучше всего завтра.
Мюллер откашлялся, но заговорил не сразу.
— Черт возьми, Старки, похоже, вы ничего не знаете. Теннант мертв. Я позвонил в Атаскадеро сегодня, чтобы договориться о допросе относительно мастерской. Этот придурок устроил очередной взрыв, ему оторвало руки, и он умер от потери крови.
Старки не знала, что сказать.
— Взрывом ему оторвало руки? Вы хотите сказать, что руки были отделены от туловища?
Взрыв должен был быть очень мощным, решила Старки.
— Да. Человек, с которым я говорил, сказал, что зрелище было жутким.
— А что он использовал, Мюллер? Господи, такую мощную бомбу невозможно сделать из обычных моющих средств.
— Сейчас лаборатория делает анализ. Наверное, это займет день или два. В любом случае, от Теннанта больше ничего не узнаешь. Он превратился в воспоминания.
Старки немного задержалась с ответом.
— Я отправлю вам фотографию по факсу прямо сейчас. Если получится не слишком удачно, позвоните мне, и я пошлю ее еще раз.
Она сообщила Мюллеру номер домашнего телефона.
— Я ваша должница, сержант, благодарю вас.
— Точно. Можете сделать ставку на свою задницу.
— Мюллер, вы самый очаровательный мужчина из всех, кого я знаю.
— Ага, в вас растет чувство.
— Верно. Как анальные газы.
Старки отправила фотографию Лейтона по факсу, подождала, не позвонит ли он, но через несколько минут решила, что фотография прошла успешно.
Она не знала, чем ей теперь заняться. Она могла отнести фотографию Лестеру Ибарре, но если он расскажет об этом Марзик, Старки придется давать объяснения. Ей потребуется установить, что Дик Лейтон присутствовал в Силвер-Лейк на момент взрыва, но для этого пришлось бы допрашивать людей, к которым она не могла обратиться. Она знала, что Дик Лейтон находился на месте преступления, когда она приехала, но где он был, когда кто-то нажал на кнопку радиовзрывателя?
Взгляд Старки упал на компьютер, молча дожидающийся своего часа на обеденном столе. Она не включала его со вчерашнего вечера. Теперь ей показалось, что компьютер на нее смотрит.
«Я не убивал Чарльза Риджио.
Я знаю, кто это сделал».
Старки закурила сигарету, перешла на кухню и смешала себе еще джина с тоником. Она не пила два дня. Вернувшись из кухни, Старки включила компьютер и зашла на «Клавдий».
Мистер Рыжий не бросился ей навстречу. В чате никого не было. Старки потягивала джин с тоником, курила и читала сообщения. Появились новые, но она не обнаружила ничего интересного — обычные бредни не вполне адекватных людей. Она опорожнила второй стакан и отправилась на кухню, чтобы приготовить третий. Компьютер с включенной пылающей головой «Клавдия» она оставила, как картину на стене. Она выкурила вторую сигарету, прошлась по дому. Один раз остановилась возле задней двери и дважды возле передней. Старки подумала о Пелле — возможно, придет день, когда ей понравится хурма. Она не знала, какова хурма на вкус, но ей хотелось посмотреть на само дерево. Время тянулось, небо на востоке порозовело.
