– Я в августе решила себе отпуск устроить.
– Почему в августе?
– Потому что большинство моих клиенток в августе уезжают вместе с мужьями к морю. Некоторые в сентябре.
– Ну и что, на недельку-то можно! Ничего с твоими цацами не случится!
– Все, мамусь, тема закрыта.
– Ага, закрыта, – проворчала мама. – Ты, Варя, со своей карьерой о себе совсем забыла. Ну сколько можно-то? Работа, работа, работа – на уме только работа одна. А когда же о семье подумаешь? О детишках?
– Ма-а-ам!
– А что мам, что мам? Один обалдуй, котяра мартовский, – шлепок полотенцем по плечу жующего пирожок с земляникой Олежки, – другая ни о чем, кроме карьеры, и думать не хочет...
– Кстати о котярах, – прочавкал с набитым ртом братец. – Между прочим, вашему любимчику Карпову его статус не мешает быть заботливым папашей. Вон, идет, очередную добычу семейству тащит, бандюган!
Мимо беседки действительно шествовал здоровенный черно-белый котяра, чьи рваные уши и прихрамывающая походка свидетельствовали о насыщенной событиями жизни полудикого кота. В зубах у парня обвисла лапками мышь-полевка – не самая крупная добыча, но что есть пока. Он потом еще принесет.
А шел кот к нашему сарайчику для инструментов, где обитало его семейство – роскошная пушистая киса с тремя очаровательными, только-только ставшими на лапки котятами.
Да, у нас и живность появилась, хотя ни о чем таком мы и не думали. Вернее, думали, но как-то отвлеченно – собаку неплохо бы завести, чтобы дом охраняла. А еще кошку – крыс и мышей ловить.
Матрена Ивановна нам даже подходящего котенка присмотрела, от самой лучшей в Низовке кошки-крысоловки. Но котенок только что родился, надо было хотя бы с месяц подождать. Мы и ждали, а куда спешить?
А три недели назад, вечером, когда я возвращалась с работы, случилось это.
Я обычно включаю в машине радио, но в тот день моя автомагнитола как раз решила закапризничать, и я ехала в полной тишине. Ну, звук мотора, конечно, присутствовал, но он у «Пыжища» негромкий, мерное урчание такое.
Стекло с моей стороны было опущено – терпеть не могу кондиционер, гонит какой-то мертвый, химический воздух – и только поэтому я услышала.
Захлебывающийся злобой лай, рычание, и – странный, почти человеческий крик-вой. В этом вое сплелись угроза, ненависть, решимость, отчаяние...
Шум доносился из леса, недалеко от развилки, ведущей в сторону поместья Кульчицких. Я ни разу до сих пор не сворачивала туда, но в этот раз свернула – проигнорировать этот крик-вой я не смогла.
Я медленно ехала по дороге, вглядываясь в глубину леса. Шум приближался, судя по басу, песик был немаленьким.
Он действительно был немаленьким, ротвейлеры в принципе маленькими не бывают, а этот был просто огромный. Раскормленный, холеный, с налитыми кровью глазами, с покрытой пеной пастью, этот зверюга с настойчивостью робота атаковал... кота.
Кот был, конечно, тоже немаленький, да еще и от ярости стал в два раза больше, но по сравнению с этим монстром он казался просто карликом.
И тем не менее, вместо того чтобы взлететь на ближайшее дерево и оттуда нагло дразнить пса, кот оставался на земле и, прижав уши и оскалившись, давал отпор. Лапами, клыками, как мог.
Судя по окровавленной морде и шкурке, бой он проигрывал, да иначе и быть не могло. Но брыли и глаза ротвейлера тоже сочились кровью, и это приводило пса в еще большую ярость. До развязки оставалось совсем недолго.
Но почему же кот не уходит?
Я подъехала поближе и резко посигналила. Зверюга на мгновение отвлекся, этого времени вполне хватило бы коту, чтобы спастись, убежать, но он не сдвинулся с места.
А потом пес вернулся к забаве.
Ну уж нет, дорогуша, это нечестный бой! И хотя я очень боюсь больших собак, но спокойно смотреть, как убивают отважного парнишку, я не могла.
Именно потому, что я боюсь больших собак, у меня всегда в сумке есть баллончик с «Антидогом». А еще – электрошокер. Этого вполне хватило, пес с визгом отбежал, но далеко не ушел – остановился метрах в пятидесяти, злобно рыча и дожидаясь, наверное, пока я уеду.
А кот, державшийся, видимо, из последних сил, распластался на окровавленной траве, тяжело поводя боками и настороженно вглядываясь в меня своими янтарно-желтыми глазищами. Я, бормоча какие-то ласковые слова, подошла поближе и...
Вот почему он не уходил! За спиной животного, под корнями большой сосны, лежала только что окотившаяся кошка. Три мокрых слепых котенка прижались к маминому боку и мирно сосали молоко – они ничего не видели и не слышали, и вообще, у них есть мама и папа, они защитят.
И папа защищал...
ГЛАВА 17
Почему это семейство обосновалось посреди леса, когда вокруг имелось столько более подходящего, даже для бродячих котов, жилья, я не знаю. К тому же кошка, в отличие от своего возлюбленного, классического угольно-черного «дворянина» с белыми лапками и манишкой, явно была породистой. Причем очень породистой, я когда-то из любопытства забрела на кошачью выставку, там как раз чествовали чемпиона – американского мэйн-куна. Роскошный здоровенный котяра, не диванный томный перс, а настоящая маленькая рысь. Только более пушистая.
Так вот, изможденная родами кошамба, пушистым ковриком распластавшаяся сейчас под корнем, была очень похожа на того мэйн-куна. Только поменьше, конечно, и шерстка не такая ухоженная. Видно было, что бедняжка провела вне уютного хозяйского дома не одну неделю.
– Привет, ребятки, – я присела на корточки перед тяжело дышавшим котом. – Ну, и как вы здесь оказались?
Дружное шипение дуэтом – это я протянула руку, чтобы погладить кошку.
– Вот спасибо! Я, между прочим, ваши пушистые заднички только что спасла, и не только ваши, но и вот этих крох. – Они внимательно слушали, и, мне кажется, все понимали! – А враг ваш, как видите, не ушел, и если я сейчас уеду, все закончится очень быстро. Так что давайте-ка уберем подальше когти и клыки и доверимся тете Варе. Тем более что место, в которое я вас отвезу, гораздо безопаснее и уютнее, чем эта пещерка под сосной. Ну что, едем?
Две пары янтарно-желтых глаз, не мигая, несколько секунд вглядывались в мои. Затем кот устало прикрыл веки и глубоко вздохнул, словно говоря: «Ну ладно, поехали».
Я в темпе смоталась к машине, расстелила на полу багажника запасной плащ-дождевичок и вернулась за неожиданными пассажирами. Первым хотела взять истекавшего кровью кота, но он снова шипнул на меня и утробно мяукнул.
– Хорошо, хорошо, поняла, – проворчала я, поднимая кошку, – женщины и дети – вперед.
Но теперь кошка начала бузить, требуя взять вместе с ней ее детенышей. А как? Если бы на мне была надета юбка или платье, тогда все это добро можно было сгрузить в подол – что называется, «в подоле принесла». Но на мне в тот день был легкий льняной костюм, причем светлый, и желания снять его с себя, чтобы завернуть перепачканных кровью зверюшек, я не испытывала.
