Байка была старая-престарая, времен Очакова и покоренья Крыма. Но, видать, для местных завсегдатаев в самый раз. Тут из кустов вывалилась еще одна стриптизерка в одной лишь верхней части раззолоченного камзола с массой звезд и усыпанных стеклярусом орденов. Как пояснил репродуктор, лично князь Потемкин-Таврический. Тоже размахивая нечеловеческих размеров пенисом, генерал-фельдмаршал в припадке ревности бросился оттаскивать новоиспеченного полковника от матушки-императрицы. Но сейчас же с другой стороны на сцену выскочили в помощь ей фрейлины в странно коротких кринолинах, а вслед за князем ― целый засадный полк сексуально озабоченных придворных с фаллосами наперевес. Началось что-то вроде свального греха, который лишь изредка, причем нимало не сообразуясь с отечественной историей, комментировал репродуктор: Григорий Орлов, княгиня Дашкова, Платон Зубов… Происходило все это безобразие под музыку «Калинка-малинка, калинка моя…»
Мой напарник веселился от души. У меня начало сводить скулы на второй минуте. Тем более что нашей инженю не видно было и здесь. Я перегнулся через столик к Прокопчику, подталкивая ему ее фотографию:
― Судя по твоему меню, где-то должна быть еще масса помещений. Всякие приваты-шмиваты. Давай ты направо, я налево. Если что ― звони.
И не обращая внимания на его разочарованную физиономию, первым двинулся по стенке в сторону красного огонька, обозначающего выход.
В закулисье тоже не было недостатка во впечатлениях. Пройдя по коридору, я приоткрыл несколько дверей, за которыми действительно нашлось многое из перечисленного. Кто-то сладострастно слизывал сливки с обнаженного тела, кто-то активно пытался вклиниться между целующимися девушками. В одном кабинете обнаружилось, по словам Чернобурки, в заведении не поощряемое: поросший шерстью южанин, нарушая трудовое законодательство, «увольнял» стриптизерку прямо на ее рабочем месте. Все были так поглощены, что на меня никто не обращал внимания.
Потом на пути мне попалась душевая кабинка, где за стеклом терла себя мочалкой взмыленная брюнетка. Она продолжала стараться, несмотря на то, что зрительские кресла перед ней пустовали. Эротический массаж делали почему-то прямо в коридоре на широком диване ― не хватало кабинетов, что ли? Я повернул за угол и слегка обомлел: показалось, что угодил в аквапарк или дельфинарий.
Одна стена в помещении была сплошь стеклянной и к тому же выпуклой. За ней находился ярко подсвеченный аквариум, заполненный водой до самого потолка. В нем грациозно плавали обнаженные купальщицы. Периодически уплывая куда-то вглубь, вероятно, чтобы набрать в легкие воздуха. У всех девиц в длинные распущенные волосы были вплетены украшения: я догадался, что это и есть заявленные в меню нимфы. В зальчике имелось несколько кресел для зрителей, сейчас пустых: всех собрало шоу в главном зале. Присмотревшись, я понял, в чем фишка: когда нимфы одна за другой проплывали за стеклом, благодаря образовавшейся линзе их формы и, главное, интимные части тела выглядели так, словно ты в упор рассматривал их в бинокль. Почему-то этот эффект не помогал, а даже мешал вглядываться в лица. Я встал у стены бассейна, напряженно выискивая среди нимф Марину Шлык, и поэтому не заметил, как кто-то подкрался со спины и опустил мне на холку тяжелую руку.
Я резко обернулся и обомлел: передо мной, нехорошо ухмыляясь, стоял похожий на шкаф ординарец Деда Хабара. Сегодня он был не в обычной прозодежде, а блистал самым настоящим смокингом, да еще с бабочкой. По этой причине я мысленно поднял его в табели о рангах до шифоньера.
На самом деле было вовсе не до шуток. Шкаф-шифоньер крепко держал меня за ворот куртки, дыша в лицо плохо чищенными зубами.
― А то-то я смотрю на мониторе: что за чмо к нам пожаловало? Два разка сегодня уходил от нас, а тут сам пришел! На клубничку, значит, потянуло?
Нависая надо мной, элегантный Шифоньер держал за шкирку крепко. Но ему явно не было известно как из такого положения выходили еще беспризорники военной поры. Я быстро-быстро завертелся на месте, и охранник вскрикнул от боли, когда мой воротник тугим узлом зажал ему пальцы. Тогда я просто рванулся вон из куртки и оказался на свободе, в двух шагах от двери.
Но не тут-то было. Шифоньер показал, что тоже не лыком шит: в мгновение ока отбросив свой ненужный трофей, выхватил здоровенный пистолет и уставил его мне в лоб. Господи, обреченно подумал я, привычно застывая на месте с руками на затылке, за один гребаный вечер в меня целятся уже третий раз!
― А ну давай двигай! ― показал он пистолетом в сторону, противоположную той, откуда я пришел и куда, собственно, собирался ретироваться. ― Хабар уже в курсе, желает лично видеть!
Сказано было так, будто подразумевалось: чего хочет Хабар, того хочет Бог. К тому же он не уточнил, что именно тот желает видеть: как меня будут убивать, что ли? Во любом случае ничего хорошего я для себя от встречи с Хабаром не ожидал. Тем не менее двинулся в указанном направлении. Но так, чтобы все время не терять из виду пистолет ― теперь я уже рассмотрел, что это «глок-19». Мощная штука: способна не только во мне, но и в бронежилете проделать солидную дырку.
― Быстрее костыли переставляй, Хабар ждать не любит! ― услышал я грозный окрик и два последних шага действительно ускорил.
Но только два последних. После чего остановился.
Не знаю, велик ли объем мозга у представителей отряда шкафообразных: все-таки само их назначение подразумевает наличие массы пустот. Но когда я встал как вкопанный и даже нахально опустил руки, Шифоньер наконец сообразил: я нахожусь теперь лицом к нему, а спиной почти вплотную к стеклянной стене бассейна. И если он вздумает стрелять, последствия могут стать роковыми не только для одного меня.
Лицо его перекосило досадой. Но он явно был не из тех, кто сдается, не попытавшись найти выход из положения.
― Руки, руки в гору! ― заорал Шифоньер, размахивая «глоком», но получил в ответ только наглую ухмылку. При этом он сделал шаг ко мне.
Что и требовалось.
― Значит, бордельчик ― Хабара хозяйство? ― поинтересовался я с издевкой. ― Маленько несолидно, а? Для такого авторитетного вора! Ты как считаешь?
Моей целью было еще немного вывести его из себя, но план я перевыполнил. Шифоньер стиснул от ненависти зубы, собрал воедино всю свою немалую мышечную массу и прыгнул на меня. А я скакнул навстречу ― под него. Стремясь схватить за ноги.
Уж не знаю теперь, как это произошло. Осознанно или на нервной почве. Но Шифоньер все-таки выстрелил. Я в это время уже находился в полупартере, и пуля угодила в стекло за моей спиной примерно в том месте, где мгновение назад была моя бедная голова.
К сожалению, на этом удачи закончились. Правда, от толчка противник выронил пистолет, отлетевший куда-то в угол, но зато устоял на ногах. И ситуация вновь кардинально переменилась. Я, на манер блудного сына с известной картины, стоя на коленях, обнимал его железобетонные икры. Но всепрощением от него и не пахло. Пахло злым потом и тяжелой ненавистью. К тому же в отличие от рембрандтовской идиллии он не стал благостно возлагать мне руки на плечи. Он этими руками так схватил блудного сыночка за горло, что в глазах потемнело. Потом поднял вверх, в два прыжка перетащил к противоположной стене, припер и начал душить по-настоящему. Я цеплялся за жизнь, вернее, за его стальные пальцы, стараясь хоть немного отжать их от своей шеи. Но силы были слишком неравны. Единственным моим преимуществом было то, что я видел происходящее за его спиной. А там происходили не совсем безразличные для нас обоих события.
