На всякий случай Павел потрогал спрятанную монтировку. Хотя
эти его не тронут, им сейчас шум ни к чему.
— Который дом? — спросил он, притормаживая. — К
подъезду подвезти?
— Сами дойдем, — ответил старший из парней, протягивая
деньги.
Отъезжая, он видел, что они никуда не пошли, выжидали, чтобы
ловить следующую машину, конспираторы хреновы.
Женщина остановилась на переходе и оперлась о столб
светофора. Потом собралась с силами и неуверенно подняла руку. Павел тормознул
и открыл дверцу, не глуша мотор.
— Куда вам, мамаша?
И тут же споткнулся на полуслове — вовсе она ему в мамаши не
годилась, не старая еще, просто понурая очень, поникшая от усталости. А скорее
всего — от горя, вон она, больница-то, за углом. В такую пору только оттуда
может приличная женщина идти.
— Мне недалеко, за полтинник поедешь?
— Тут и пешком дойти, — заворчал было Павел, но тут же
усовестился. — Кто там в больнице — муж? — спросил он просто так,
чтобы в салоне не было гнетущей тишины.
Женщина молча кивнула.
— Ну, может, поправится…
— Какое там, — отмахнулась она хмуро, — скорей бы
конец… Сил нет смотреть на это.
И он понял, что она уже смирилась и оплакала мужа, и даже
привыкла к этой мысли.
Он затормозил у нужного дома, женщина, шевеля губами,
считала десятки. Павел молча вернул ей тридцать рублей.
— Да не надо, раз договаривались, вы ведь тоже на
работе… — протянула она.
— Берите, я с других свое возьму!
Не прощаясь, она побрела к подъезду, ссутулившись и опустив
плечи.
Девчонка выскочила из темного переулка наперерез машине.
— Ошалела совсем? — крикнул Павел, едва успев
затормозить.
— Подвези! — Она тяжело дышала, волосы были
всклокочены, под левым глазом потеки туши.
— Тебя ограбили, что ли? — спросил он, выглядывая в
окно машины.
Она молча рванула на себя дверцу. От резкого движения
коротенькая шубка распахнулась, и Павел увидел, что девчонка абсолютно голая.
— Ого! — весело изумился он. — Слушай, я вообще-то
на работе!.. Хотя ты, я так понимаю, тоже?
— Заткнись, сволочь! — прошипела она, ерзая на заднем
сиденье.
— Будешь ругаться — высажу! — посуровел Павел. —
Так и пойдешь голой в Африку…
В зеркальце он видел, как девчонка деловито достала из
сумочки лифчик, колготки, еще какое-то бельишко, напялила коротенькое платьице,
кое-как расчесала волосы. Одна щека ее на глазах становилась больше другой.
— Кто ж тебя так? — не удержался Павел. — Клиент?
— Жена его не вовремя вернулась, — нехотя процедила
девчонка, — а он, гад, про жену и словом не обмолвился, сказал, что один
живет…
— Не повезло тебе, — согласился Павел, — и морду
набили, и денег не дали…
Она шмыгнула носом.
— Слушай, у меня сто рублей всего, до Купчина довезешь?
— Ладно уж, что с тобой делать, — ухмыльнулся
Павел, — в таком виде ты долго не пройдешь. Или отморозишь самое дорогое,
или придурки какие-нибудь в машину подхватят, используют и выкинут в канаву,
неизвестно, что хуже…
Обычная его работа, обычная ночная жизнь большого города…
Павел выпил кофе в круглосуточном бистро, посидел немного за замызганным
столиком, прикрыв глаза. Большая часть ночи уже прошла, скоро конец его смены.
На углу возле ночного магазина стояла, обнявшись, парочка —
высокая темноволосая девица в светлом пальто и бритый наголо круглолицый парень
в черной кожаной куртке. Подъехав ближе, Павел понял, что парень здорово пьян,
он не обнимал девушку, а висел на ней, не стараясь удержаться. Девушка
придерживала его сама. Заметив машину Павла, она призывно подняла руку.
Что-то в облике парочки показалось Павлу подозрительным…
Девица интересная — высокая, стройная, а парень простоват. И одет не то чтобы
бедно, но очень просто. Да еще и нажрался как свинья. На месте девицы он бы и
возиться с таким не стал — бросил бы где-нибудь. А она чуть не на себе его
домой тащит. Кто их поймет, этих женщин!
И он все же притормозил, распахнул дверцу.
— На Васильевский, шеф! — проговорил парень,
втискиваясь на заднее сиденье. Девушка села рядом с ним, захлопнула дверцу.
— Куда на Васильевском? — уточнил Павел, отъезжая от
тротуара.
— Угол Третьей линии и Большого.
Павел кивнул, набрал скорость.
С заднего сиденья доносился негромкий разговор.
— Что это Ленка говорила про Макарова? Неужели правда?
— Да слушай ее больше… только у него и дел…
Голос у парня был почти трезвым, даже непонятно, когда он
успел протрезветь. И непонятно, где нажрался — в этом задрипанном магазине, что
ли? Там кафе рядом, но такая девица в то кафе и носа не сунет. Ох, не зря ли он
подобрал эту парочку?
Однако двое на заднем сиденье вели себя тихо, парень даже
устроился подремать. Девица не возилась, не визжала, сидела спокойно, видимо,
задумалась о своем.
Затормозив на нужном месте, Павел с облегчением включил
свет, полуобернулся к пассажирам:
— Приехали, ребята!
— Спасибо, шеф! — Парень протянул руку с деньгами, и в
ту же секунду девушка вынула из сумочки что-то круглое, блестящее. Инстинкт
предупредил Павла об опасности, он попытался перехватить руку пассажирки, но
было уже поздно: в лицо ему ударила струя резко пахнущей жидкости, и он потерял
сознание.
Ступени, ступени, грохот крови в висках.
Дверь квартиры и кровь… кровь повсюду: на полу, на стенах,
на дверной ручке… Павел распахивает дверь ванной…
И опять он пришел в себя от собственного крика.
И еще от холода.
Он полулежал в жестком кресле. Кресло мелко вибрировало, и
эта вибрация болью отдавалась в висках. Во рту было сухо и горько.
Павел открыл глаза и увидел, что находится в кабине
небольшого самолета. Он попробовал пошевелиться и только тогда понял, что
накрепко привязан к своему креслу прочными кожаными ремнями.
Впереди, над спинкой такого же кресла, виднелась круглая
бритая голова. Павел вспомнил ночных пассажиров, блестящий флакон в женской
руке, резкий химический запах…
— Какого черта! — проговорил он, ни к кому не
обращаясь.
— Оклемался? — Бритый парень повернулся к нему,
усмехнулся. — Приветствуем вас на борту нашего самолета! Мы летим на
высоте девять тысяч метров, температура за бортом…
— Пошел ты! — прервал Павел шутника. — Знаешь,
парень, должен тебя огорчить, но ты облажался!
