— В какой квартире был взрыв? — на всякий случай
поинтересовался Павел.
— Вон там, на втором этаже… а почему вас это
интересует? — Женщина подозрительно уставилась на него.
— В этом доме живет мой приятель, — срочно выдумал
Павел. — Я беспокоился, не пострадал ли он…
— К счастью, жертв нет, — сообщила ему дама с гордостью
человека, владеющего ценной информацией. — В той квартире, где произошел
взрыв, никого не было… это достоверные сведения, я хорошо знаю сержанта
полиции… а в какой квартире живет ваш друг?
— На первом этаже, слева…
— Это пожилой пакистанский джентльмен? — Глаза женщины
за стеклами очков заблестели еще более подозрительно.
— М-да… — протянул Павел неопределенно.
— Леди и джентльмены! — проговорил в это время один из
полицейских, обращаясь к толпе. — Очистите место происшествия! Здесь
нельзя находиться!
— Генри Фишборн! — воскликнула дама в круглых очках,
забыв про Павла. — Я знала еще твою покойную матушку, а ты прогоняешь меня
с той улицы, на которой я выросла! У нас свободная страна! Я могу находиться
там, где желаю!
— Согласен с вами, мэм, но здесь может быть опасно!
Возможно, там заложена еще одна бомба… кто их знает, этих террористов!
Павел воспользовался удобным моментом, выбрался из толпы и
вернулся в машину.
«Стало быть, тот тип, которого выловили из реки, вовсе не в
коме, он заговорил», — подумал Павел.
Судя по всему, «Черный Джихад» уже выследил Абдул Касима и
нанес первый удар, но тот тоже не зевал. Узнав из газет, что один из арабов,
расстрелянных на причале, выжил, он срочно сменил свое жилище. На этот раз
оборвалась последняя ведущая к нему ниточка.
Впрочем, оставалась еще база «Черного Джихада»…
Павел выжал сцепление и поехал в Южный Лондон.
Меншен-роуд оказалась узкой кривой улочкой, пристроившейся
неподалеку от железнодорожных путей. На ней размещались в основном
подозрительные лавчонки, автомастерские и предназначенные на снос лачуги.
Номеров на них не было, и Павел вынужден был спросить у смуглого мальчишки лет
шести, где здесь восемнадцатый дом.
Тот сначала ковырял пальцем в носу и делал вид, что не
понимает по-английски, но монета в один фунт развязала ему язык, и мальчуган
сообщил, что восемнадцатый дом расположен за железнодорожным переездом. После
чего высунул язык, отбежал на безопасное расстояние и выкрикнул по-арабски явно
что-то обидное.
Павел переехал через железную дорогу и вскоре увидел
впереди, на правой стороне Меншен-роуд, приземистую одноэтажную постройку,
выкрашенную в темно-коричневый цвет. Над входом в это строение висела
самодельная вывеска с полуграмотным текстом: «Шинамонтаж. Мелкий ремонт
машинам».
Поставив машину в нескольких кварталах от коричневого дома,
Павел пробрался по крутой железнодорожной насыпи поближе к объекту наблюдения и
устроился в кустах с биноклем, который нашел в бардачке машины.
Восемнадцатый дом по Меншен-роуд находился значительно ниже
его и был виден как на ладони. Во дворе за домом стояло несколько машин —
две-три вполне приличные, одна полуразобранная, еще над одной трудились двое
смуглых парней весьма подозрительного вида, судя по всему, разбирая ее на
запчасти. Скорее всего это была одна из подпольных мастерских, куда попадают
угнанные машины. Время от времени из дома выходил еще один человек, постарше, с
густыми черными усами. Он обменивался с ремонтниками короткими арабскими
фразами и снова уходил.
Вскоре возле мастерской остановилась сильно побитая машина,
из нее выскочил удивительно худой мужчина в платке-арафатке, подбежал к дверям
и позвонил. Ему открыл сутулый старик, они переговорили, гость передал старику
небольшой пакет и уехал.
Около часа ничего не происходило, и Павел уже подумал, что
только зря теряет время, как вдруг к мастерской на большой скорости подкатил джип
защитного цвета. Из джипа выбрался лысый толстяк, вперевалку подошел к дверям и
что-то крикнул. Дверь открылась, вышел прежний старик, обменялся с приезжим
несколькими репликами, и в доме началась суета.
Парни, возившиеся с машиной, бросили работу и скрылись в
доме. Вскоре они появились, сменив промасленные спецовки на свободные черные
костюмы и трикотажные шапочки. Вслед за ними вышел усач, он нес мешок, в
котором, судя по очертаниям, находилось оружие. Этот мешок он бросил в багажник
одной из машин.
Затем из дома появились еще трое людей в таких же черных
костюмах и шапочках. Один из них открыто нес короткий израильский автомат. Усач
что-то недовольно сказал, и автоматчик спрятал оружие под полу куртки.
Последним появился коренастый мужчина с длинной черной бородой. Он держался с
большим достоинством, все окружающие смотрели на него с исключительным
почтением.
Павел навел бинокль на лицо чернобородого, подкрутил
колесико… он разглядел широкое лицо с мрачным, решительным выражением, густые
сросшиеся брови…
Мысленно убрав бороду, он узнал человека, чью фотографию
показывала ему Элис, — лидера террористической организации «Черный Джихад»
Азиза Ар-Рахмана.
Азиз что-то проговорил, повелительно махнул рукой, и его
люди расселись по двум машинам.
Судя по серьезным приготовлениям, по количеству
задействованных людей и степени вооруженности, террористы направлялись на
серьезную операцию, причем Павел догадывался на какую.
Поскольку только что они взорвали квартиру, где жил
Владислав Сорокин, Азиз Ар-Рахман узнал, что его недруг находится в Лондоне, и
решил свести с ним счеты. Первая попытка оказалась неудачной, и вот теперь они
предпринимают вторую…
Джип лысого толстяка поехал впереди, две машины с боевиками
двинулись следом.
Павел, спотыкаясь и оскальзываясь, бросился к своей машине.
Он хотел поехать следом за террористами и выяснить, куда они отправились в
полном составе и в такой спешке.
Пока он добрался до машины и выехал на дорогу, кавалькада
уже скрылась за поворотом. Однако она задержалась на переезде, и Павел вскоре
заметил замыкающую машину.
На малолюдной и тихой Меншен-роуд он был слишком заметен и
старался держаться подальше от террористов, рискуя при этом вовсе потерять их
из виду. Вскоре, однако, они выехали на оживленную магистраль, и Павел смог
держаться ближе к ним, пропустив перед собой чью-то белую «мазду».
Машины террористов ехали по южной окраине Лондона, не
сворачивая к центру. Вскоре малонаселенные районы сменились кварталами довольно
приличных жилых домов, хотя и не таких дорогих и престижных, как в северной
части города. Палисадники здесь были поменьше, сами дома поскромнее, и на
улицах время от времени попадались смуглые лица выходцев из стран третьего
мира. Рельеф тоже изменился, улицы то резко уходили вниз, то карабкались в
гору. Казалось, что поселившиеся здесь иммигранты из гористых стран Востока
привезли с собой привычный ландшафт.
