— Мне обязательно нужно позвонить… — прохрипел он,
прижав руку к груди.
— Обойдешься, — беззлобно отмахнулся Павел, —
отсюда звонить нельзя. И имей в виду: хозяин — просто старый врач, он про меня
ничего не знает, так же как и про…
Тут он сообразил, что Сорокин Элис не мог запомнить,
поскольку был без сознания, так что не стоит и упоминать, что тут был еще
кто-то, кроме Павла.
— Не вздумай наводить на старика своих людей, —
продолжал Павел, — тогда со дна моря достану!
— Да за кого ты меня принимаешь?! — Раненый закашлялся
от возмущения.
— Болит? — спросил Павел. — Тогда могу вот укол
сделать, доктор оставил.
— Не надо пока.
Павел понял, что Сорокин боится потерять над собой контроль.
— Тогда отрабатывай свое спасение, — твердо сказал
Павел, — мне информация нужна.
— Да я вроде все, что знал, сказал… — Влад отвел глаза.
— С чего эти, из «Черного Джихада», на тебя так
ополчились? — не слишком заинтересованно спросил Павел. — Говорят, ты
у их лидера брата убил?
— Ну, было дело. Так все повернулось, что никак нельзя его
было в живых оставить. Слыхал про «грязную бомбу»?
— Кто же про нее не слыхал, — протянул Павел, внутренне
напрягшись.
Он вспомнил, что старый резидент при встрече в
Сент-Джеймс-парке говорил ему, что по одной из версий покойный Литовченко мог
быть причастен к изготовлению так называемой «грязной ядерной бомбы» —
сделанной в непрофессиональных условиях, при использовании всевозможных
радиоактивных материалов, приобретенных на черном рынке. Бомба эта если и будет
когда-нибудь изготовлена, то использовать ее можно с большим риском, так как
она может взорваться вовсе не в нужный момент, а раньше или позже. И защита у
нее очень слабо и кустарно сделана, так что присутствует, несомненно, утечка
радиации. Однако, несмотря ни на что, представители «Аль-Каиды» идут на риск и,
по некоторым сведениям, усиленно занимаются изготовлением этой самой бомбы.
Страшно представить, что будет, если их усилия увенчаются успехом!
— Ну, этот Омар, брат Азиза, как раз был связан с одним
типом… бывший торговец оружием, а в последнее время он переквалифицировался и
занимается теперь только радиоактивными изотопами. Где уж он их достает, никто
не знает, у него своя сеть.
— А в России?
— Возможно. Это такой ловкий и скользкий тип, никак его не
ухватить. По национальности англичанин, жил в Ливане, то есть не постоянно, а
наездами. Вообще, в силу своей специфической деятельности, он разъезжает по
всему миру. Зовут Пол Шепард, но имя может быть другое. В Ливане он связался с
Омаром Ар-Рахманом, получил заказ на энное количество орудийного плутония. Мы
контролировали встречу, однако смогли поймать только Омара, да и то в спешке
пристрелили. Шепард — осторожный сукин сын, что-то почуял, на решающую встречу
не явился. Он подумал, что его подставили, разорвал все отношения с «Черным
Джихадом» и тотчас уехал из Ливана.
— Так что Азиз Ар-Рахман на тебя двойной зуб имеет, —
констатировал Павел, — за брата и за «грязную бомбу».
Влад замолчал и утомленно прикрыл глаза.
«И что мы имеем на сегодняшний день? — устало думал
Павел. — Ветераны внешней разведки ведут, конечно, свою игру, но больше
всего боятся, как бы их не обвинили в убийстве Литовченко. Для того и меня
допросить пытались. Уж очень этот карлик нервничал, стало быть, вряд ли они к
этому делу руку приложили.
Далее: Борзовский. Тут вопрос пока остается открытым, хотя
за каким чертом нужно ему было Литовченко именно полонием травить — совершенно
непонятно.
Третье: Влад и те, кто за ним стоит, то есть спецслужбы.
Верить ему, конечно, не больно можно, однако мечутся ребята, ищут, буквально
землю носом роют. Документы-то и правда пропали. У кого бумаги, тот и убил
Литовченко, это точно. Им-то важнее всего документы найти. А мне — дело
раскрыть, найти убийцу и получить неопровержимые доказательства, чтобы
представить их президенту. А там уж он пускай сам решает, что с ними делать».
Он поднял глаза и встретил внимательный взгляд Сорокина.
«Что-то темнит он, не все рассказал», — понял Павел.
— Этот англичанин, Шепард, — начал он медленно, —
бывает ли он в Лондоне?
И сразу понял, что попал в точку.
— Угу, не зря вы тут сидели, разведали кое-что небось. Если
и вправду убили Литовченко из-за «грязной бомбы». Случайно там или нет — это
другой вопрос. Вы пытались найти Шепарда, чтобы он дал справку, откуда в Европе
взялся полоний-210, так?
— Так, — помедлив, ответил Влад, — только мы его
не нашли. Нет его в стране, но возможно, он скоро будет. Мне-то теперь не то
чтобы все равно, но уберут меня из этого дела. Пока рана заживет, да «Джихады»
эти…
— Точно, — согласился Павел, — так что давай
наводку.
Влад сказал, что у Шепарда в Лондоне есть подруга, Лиза
Лемон, по памяти продиктовал адрес и телефон принадлежащего ей антикварного
магазинчика.
— Пасли мы ее долго, но теперь так наследили, что, наверное,
начальство распорядится наблюдение убрать, — вздохнул Влад. — Что-то
устал я, посплю немного.
Он и правда выглядел не блестяще, лоб был мокрый, глаза
лихорадочно блестели.
Всю ночь Павел провел в кресле, задремывая на несколько
минут и тут же просыпаясь. Раненый впал в забытье, но вел себя тихо, рядом на
полу пристроился сеттер Йорик. Этот раскинулся свободно и спал, сладко
посапывая и шевеля во сне лапами.
Рано утром Павел разбудил Сорокина, помог одеться и дойти до
машины. Сеттер проводил их спокойным взглядом. Дверь Павел просто захлопнул.
Влад держался довольно бодро, только морщился при резких движениях. Павел довез
его не до ближайшей, а до следующей железнодорожной станции. Первая скоростная
электричка уже ушла, на перроне никого не было. Павел усадил раненого на
скамью, отдал мобильный телефон и бумажник.
— Звони, — сказал он, — твои приедут и заберут. А
я уж пойду, не хочу с ними встречаться.
— Слушай, — неожиданно сказал Влад, — а я тебя
вроде вспомнил.
– Забудь, — посоветовал Павел, — тебе же лучше
будет.
Часть вторая
С тех пор как прочитала в девятом классе первый том «Войны и
мира», Милена стала подобно Наташе Ростовой мысленно окрашивать окружающих
людей в разные цвета. Учительница Алевтина Ивановна была зеленой, даже когда
летом меняла костюм лягушачьего цвета на ситцевое платье в мелкий цветочек.
Подруга Танька была розовой — розовые щеки, розовая пластмассовая заколка в
волосах, розовые мысли в голове (ровно полторы штуки). Брат Ленька был
темно-красный — взрывной, темпераментный, мгновенно увлекающийся, вспыхивал как
огонь, когда загорался очередной фантастической идеей, и так же быстро угасал,
как будто водой плеснули на уголья.
