Когда Милена стала проявлять излишнюю настойчивость,
Борзовский сказал:
— Да, он — продажное создание, но я и сам такой. Все люди
продажны, дорогая моя, только у каждого — своя цена. И тем, кто не скрывает
свою продажность, я гораздо больше доверяю: они честнее, не строят из себя мать
Терезу. А Поляков… конечно, он продажен — но я купил его, купил давно, купил со
всеми потрохами, и он будет мне верен, потому что это для него выгодно.
— Он будет верен, пока это для него выгодно! —
поправила мужа Милена.
Как-то Илья уехал на несколько дней по делам в Шотландию,
оставив Милену в лондонском доме.
Поляков остался с ней.
Вечером он притащился в гостиную, где Милена слушала музыку.
Он сел на ковер возле ее ног, и она с удивлением поняла, что Поляков здорово
пьян. Глядя на горящие в камине дрова, он начал вдруг жаловаться на свое
одиночество, на то, что его никто не понимает и не ценит, что вся его жизнь
проходит фактически в услужении, что у него нет ни своей семьи, ни собственного
дома. Милена не слушала эти пьяные жалобы, но вдруг он обхватил ее колени и
принялся целовать их, в то же время обливаясь пьяными слезами.
Милена оттолкнула его, вспомнила свою юность, прошедшую в
захолустном поселке городского типа, извлекла из памяти трехэтажную матерную
конструкцию и запустила ею в этого пьяного козла. Тем не менее он снова
попытался облапить ее, и пришлось пару раз чувствительно врезать в болевые
точки. Милена не зря регулярно посещала спортзал. После этого Поляков немного
протрезвел и принялся многословно, сбивчиво оправдываться.
— Мне на твои извинения наплевать, — отмахнулась
Милена. — Если ты боишься, что я расскажу Илье, — можешь успокоиться:
я не собираюсь портить ему настроение. Но имей в виду: чтобы больше такое не
повторялось! Если еще раз полезешь ко мне — я сделаю все, чтобы Илья тебя
выкинул!
Как ни странно, после этого инцидента отношения у них стали
заметно лучше, как будто они что-то раз и навсегда между собой прояснили.
Так было до тех пор, пока в их лондонском окружении не
появился высокий, стройный мужчина с вьющимися светлыми волосами и ямочкой на
подбородке.
Он приехал из России с каким-то непонятным поручением,
пришел на прием к Борзовскому и долго говорил с ним при запертых дверях.
Милена с удивлением прислушалась к себе.
Что значит это учащенное сердцебиение? Что значит легкое
покалывание в корнях волос? Что значат красные пятна, выступившие на ее щеках?
Неужели она, опытная и осторожная женщина, светская львица,
опальная московская королева, лондонская изгнанница, проделавшая в своей жизни
головокружительный путь наверх и столь же головокружительный спуск с
горы, — неужели она влюбилась? Влюбилась, как глупая провинциальная
девчонка, с первого взгляда?
Она, Милена Борзовская, встречавшая в своей жизни самых
знаменитых, самых интересных мужчин планеты и сохранявшая совершенное
спокойствие и полное самообладание, влюбилась в подозрительного типа с ямочкой
на подбородке?
Нет, нет и нет! Это абсурд, это идиотизм. Она не может
позволить себе такой глупости. Это — прямой путь назад, в поселок городского
типа Воробьево. Единственное, что она могла сказать в свое оправдание, —
это лондонская скука. Она затосковала от жизни в изгнании до такой степени, что
заглядывается на первого попавшегося мужика…
Ко всей абсурдности этого предположения примешивалась еще
одна неприятная мысль.
Милена могла голову дать на отсечение, что этот красавчик —
бывший сотрудник ФСБ. У нее на этот счет отличный нюх. А у ее мужа с этой
организацией сложились очень напряженные отношения.
Муж вышел из кабинета, ведя нового знакомца за локоть,
представил ей:
— Солнышко, познакомься. Это Алексей Литовченко, он только
сегодня прилетел в Лондон. Но, думаю, он останется здесь надолго, так что мы
будем время от времени встречаться.
18 декабря 2006. Лондон
Павел остановился перед витриной небольшого антикварного
магазина, расположенного на Бейкер-стрит, в нескольких шагах от знаменитого
дома номер 221-б, в котором, если верить сэру Артуру Конан Дойлу, с 1881 по
1904 год проживали великий сыщик Шерлок Холмс и его верный помощник доктор
Ватсон.
Павел толкнул дверь и вошел в магазин под мелодичный звон
дверного колокольчика.
Если он ожидал увидеть здесь старинную мебель и произведения
искусства, его ожидания были обмануты. Этот магазин с полным правом можно было
назвать лавкой старьевщика, поскольку он был заставлен всевозможными предметами
обихода и безделушками прошлого и позапрошлого веков, на взгляд Павла, вряд ли
обладающими художественной или исторической ценностью.
Здесь были старые граммофоны с воронкообразной трубой и
допотопные швейные машинки с ножным приводом, нещадно поцарапанные эбонитовые
граммофонные пластинки и старинные театральные бинокли, отделанные перламутром,
телефонные аппараты начала двадцатого века с ручкой, которую нужно было
крутить, чтобы установить соединение, медные ступки для пряностей и старинные
спиртовки. В углу стоял большой напольный глобус, старинный и очень красивый,
но сильно поврежденный безжалостным временем. Там же висели несколько старых
театральных афиш, реклама выступления тореадора на севильской арене,
датированная 1923 годом, и настоящий советский плакат с суровым предупреждением
«Болтун — находка для врага».
В общем, в этом магазине торговали не предметами искусства,
а товарами для любителей стиля винтаж и просто для людей, желающих украсить и
оживить новый дом какой-нибудь очаровательной старинной безделушкой.
На звон колокольчика из подсобного помещения вышла молодая
женщина.
В этом пыльном и затхлом мирке старых вещей она показалась
Павлу случайно залетевшей тропической птицей или бабочкой.
Черные волосы, сколотые перламутровым гребнем, яркие
выразительные глаза, пышная юбка и пестрая шаль на плечах подходили скорее для
карнавала где-нибудь в Севилье или Толедо, чем для полутемного магазинчика в
туманном Лондоне.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — осведомилась женщина,
бросив на Павла оценивающий взгляд.
— Меня интересует оружие… старинное оружие, — ответил
Павел. — Дуэльные пистолеты и первые модели револьверов, особенно
«смит-вессон», «адамс» и «гассер». Но больше всего я хотел бы найти
многоствольный пистолет мастера Мариетта…
Павел следил за ее реакцией, и он был уверен: услышав, что
его интересует оружие, женщина напряглась, возле ее губ четче обозначились
морщинки. Однако, поняв, что ему нужны только старинные коллекционные модели,
она заметно успокоилась, глаза ее потеплели, и она развела руками:
— К сожалению, сейчас не могу предложить вам ничего
интересного… возможно, позднее… если хотите, оставьте мне свой телефон, и я
сообщу, если найду что-нибудь по вашей теме.
