— С приездом, — сказал он, протянув Андрею руку. —
Как все прошло?
— Нормально, — сдержанно ответил Андрей. Ему не
хотелось рассказывать Володе о своих проблемах, а тем более о том, что ему
пришлось передумать за последние дни.
— Ты привез то, о чем мы говорили?
— Конечно. — Андрей похлопал себя по карману. — Но
я должен получить какие-то гарантии…
— Конечно. — Володя кивнул и зашагал к
набережной. — Сейчас мы поплывем в одно место…
— Поплывем?
— Ну да, в Стокгольме, почти как в Венеции, всюду можно
добраться по воде.
Они вышли на берег. Вдоль набережной плотно разместились
сотни катеров и яхт. Володя спрыгнул на палубу одной из моторных лодок, помог
Андрею перебраться на борт и завел мотор.
Моторка плавно отошла от берега, вышла на открытую воду.
Нарядная многолюдная набережная медленно удалялась, лодка по широкой дуге
приближалась к проливу, разделяющему два острова. Ближе к проливу задул свежий
ветер. Удивительно синяя вода покрылась мелкой рябью. Андрей вздрогнул: это
было именно то, что он видел в своем повторяющемся сне… покрытая рябью
ослепительно синяя вода, они с Володей разговаривают, и вдруг…
Ему показалось, что сейчас он вспомнит окончание того сна.
— Покажи мне его, — попросил Володя, когда они миновали
узкий пролив и поплыли вдоль скалистого острова. Казалось невероятным — этот
безлюдный скалистый берег в нескольких минутах от многолюдного, шумного города…
— Сначала я хочу получить гарантии…
— Я хочу только взглянуть!
Андрей достал из кармана упаковку жевательной резинки:
— Вот здесь, изотоп завернут в фольгу…
— Это безопасно?
— Совершенно безопасно! Я ведь говорил тебе, что
альфа-частицы обладают очень низкой проникающей способностью, фольга полностью
их задерживает…
Неожиданно боль в правом боку снова вернулась, скрутила
Андрея. Он согнулся, держась за бок и медленно дыша.
— Что с тобой? — Володя озабоченно взглянул на
одноклассника. — Боюсь, ты был неосторожен!
— Ерунда… — еле слышно проговорил Андрей. — Это
пройдет… наверное, просто пищевое отравление…
— Сомневаюсь… — Володя свободной рукой взял его за
плечо, в то же время спокойно убирая пакетик жевательной резинки в
карман. — Ты должен беречь здоровье…
— Отдай! — прохрипел Андрей, пытаясь
выпрямиться. — Отдай мне изотоп!
— Не горячись. — Володя криво усмехнулся, поворачивая
руль. — Тебе вредно нервничать!
От резкого поворота руля лодка поднялась на дыбы, как
норовистая лошадь. Палуба ушла из-под ног Андрея, он попытался схватиться за
поручень, но не успел и перелетел через борт. В последнюю секунду он наконец
вспомнил, что все это уже было во сне, в том повторяющемся сне — синяя,
покрытая рябью вода, и Володя, поворачивающий руль моторки…
19 декабря 2006. Бормвуд
— Вы не могли выбрать место потеплее? — невольно
спросил Павел, когда очередной порыв резкого ветра заставил его вздрогнуть и
втянуть голову в плечи.
Они сидели на открытой террасе небольшого загородного
ресторана. За невысокой каменной балюстрадой шел обрыв и открывался прелестный
вид на холмы, покрытые деревьями, на поля с зеленой, несмотря на декабрь месяц,
травой и на чистеньких кудрявых овец, пасущихся небольшими стадами.
Но Павлу в данное время было не до восхищения пасторальным
пейзажем, лицо обдувал ледяной ветер, ноги холодили каменные плиты террасы.
— Возьмите себя в руки, — усмехнулась Элис, — сами
же сказали, что разговор будет долгий. Здесь уж точно никто нам не помешает.
Хозяин ресторана мой друг, однако в общем зале все же разговаривать не совсем
удобно.
Она поправила капюшон теплой куртки и стала серьезной:
— Что вы хотели узнать?
— Примерно полгода назад в Праге проходила конференция по
некоторым вопросам ядерной физики. В ней участвовал физик из России, некто
Андрей Лагутин (будем считать, что этот тип, Пол Шепард, не перепутал русскую
фамилию). По словам Шепарда получается, что этот Лагутин мог сговориться с
кем-нибудь насчет полония только тогда, в Праге.
— Вы верите Шепарду? — Глаза Элис презрительно
блеснули.
— Не то чтобы верю… — протянул Павел, — просто
ничего другого мне не остается. Лагутин — это наша единственная зацепка. Он
работал в «Иркутске-18» — это такой засекреченный город. Сейчас, конечно, не
то, что лет двадцать назад, раньше бы этого Лагутина в Прагу вообще не
выпустили. Но и в наше время, чтобы посетить «Иркутск-18», требуется
специальное разрешение, и посторонний человек там всегда на виду. И я думаю,
что российские спецслужбы уж первым делом проверили, не крутился ли там кто
посторонний.
Элис слушала его вполуха, а сама в это время включила
компьютер и задумалась над экраном. Потом пальцы ее быстро-быстро забегали по
клавиатуре.
— Да… — проговорила она, не поворачиваясь к
Павлу, — действительно, вот ваш Лагутин в списке участников конференции…
даже доклад его хвалят. Боюсь, что список нам ничего не даст — в нем все
ученые. Сейчас посмотрю прессу.
Снова на экране ноутбука замелькали заголовки по-английски и
по-чешски, Элис проглядывала их так быстро, что Павел и не пытался за ней
успеть.
— Хм! А это интересно! — воскликнула она. — Вот
смотрите! Оказывается в это же самое время, когда проходила конференция, в
Праге находился с деловым визитом Илья Борзовский.
На экране появилась фотография, на которой Борзовский
улыбался и пожимал руку какому-то чеху.
— Так-так… — протянул Павел, — значит, все-таки
Борзовский.
— Не миновать вам встречи с мадам Борзовской, —
насмешливо заметила Элис, и снова глаза ее блеснули из-под капюшона. —
Прикажете достать лошадь и костюм для верховой езды?
— Если бы я еще умел ездить верхом! — вырвалось у
Павла.
Голубые глаза смотрели на него неподвижно, загадочно, как
смотрит сиамская кошка, однако Павлу показалось, что она тихонько над ним
подсмеивается.
20 декабря 2006. Лондон
Павел осторожно вставил ногу в стремя, напрягся и вбросил
тело в седло. Ему показалось, что он проделал это довольно ловко, но за спиной
раздался приглушенный женский смех. Обернувшись, он увидел пышные медовые
волосы и прелестное лицо с капризно вздернутой верхней губой. Милене Борзовской
удивительно шел темно-зеленый костюм для верховой езды.
— Извините меня, мистер Камински… извините, Дуглас! —
проговорила она, похлопывая хлыстом по голенищу сапога. — Вы прошлый раз
сказали, что любите верховую езду. У меня и в мыслях не было ставить вас в
смешное положение.
