– Хотите у нас работать, капитан?
Сейчас Латышев хотел оказаться как можно дальше от контрразведки и никогда не иметь дел с ее сотрудниками. Но обратного хода уже не было.
– Так точно, господин подполковник!
– Свободны! – Брусницов захлопнул личное дело. – И помните, что я вам сказал.
Затем Самохвалов завел новичка к непосредственному руководителю – начальнику оперативно-аналитического отдела Козюкову. Толстый лысый майор производил впечатление милейшего и заботливого человека.
– Вначале изучите циркуляры, которыми мы руководствуемся в работе, поработаете с бумагами, войдете в курс дела, – доброжелательно произнес он. – Ну, а там само покатится… Жилье нашли? Сейчас получите подъемные, документы, завтра выдадим новую форму. У нас довольствие – грех жаловаться!
Через час новый сотрудник контрразведки и его покровитель сидели в знакомой зале «Куреня казака», мундир Юрия Митрофановича топорщила толстая пачка ассигнаций, в кармане лежал мандат уполномоченного отдела КР. Естественно, сегодня он угощал своего благодетеля.
Осознав значимость ситуации, а точнее, старательно демонстрируя такое осознавание, заказ принимал лично Васильич.
– Могу предложить свежайшего сома, на пуд потянет, мерзавец! – угодливо улыбнулся он. – И раков, их в декабре ловить тяжело, зато жирок нагуляли, вку-у-усные! Только что братишка привез, Степка, он в Нижне-Гниловской живет, рыбалит там да мне доставляет…
Хозяин показал на кряжистого казака, одетого так же, как он, который переминался с ноги на ногу возле двери.
– Не далеко ли возить с Нижне-Гниловской? – спросил Самохвалов, пристально рассматривая Степку. – А чего в Ростов на рынок не ездит?
– Отчего далеко-то? – забеспокоился Васильич. – Привез, переночевал да обратно поехал… В Ростове еще неизвестно: продаст ли да за скоко, а тут с гарантией, и цена хорошая…
– А он действительно в Нижне-Гниловской живет?
– Ну, а где же еще? Там все наш дом знают – аккурат над лодочным причалом, мазаный, с зелеными ставнями…
– Да и что-то непохож он на тебя…
– Дык он документы покажет, если сумлеваетесь, – Васильич вытер платком вспотевший лоб.
– Да нет, это я так, – убрал напряжение Самохвалов. – Большевистских связников ищем да агитаторов…
– Помилуй Бог! – Васильич широко перекрестился.
– Знаю, знаю… Ты у нас на хорошем счету, да и ко всей фамилии Дороховых у нас никогда претензий не было. Иди, работай спокойно!
Васильич воспрял духом.
– Сейчас мигом накрою. Раз такое событие, то за счет заведения!
Хозяин исчез. Самохвалов довольно рассмеялся.
– Видите, как можно легко страх навести! Потому что людишки за собой вину чувствуют. Подлинную или мнимую – неважно! Особенно на Руси, тут вина в крови. «У сильного всегда бессильный виноват», – помните?
А Васильич, тем временем, пересказывал состоявшийся разговор брату.
– Знаешь, кто эти офицеры, с кем я гутарил? Они из контрразведки! Тобой интересовались…
– Так мабуть мне не оставаться? Поеду обратно от греха…
– Не боись. Я тебя отговорил….
– К ним лучше не попадать, – опасался Степан. – Живодеры… Не шкуру обдерут, так кишки выпустят!
– Ничо, я с ними дружу, да и сом с раками пригодились, – успокаивал брата хозяин. И весь их разговор полностью подтверждал теорию страха, разработанную капитаном контрразведки Самохваловым.
Зала постепенно заполнялась. В основном, заходили офицеры и прапорщики, но несколько столиков занимали штатские, совершенно неопределенного вида. Четверо хмурых парней сбросили одинаковые новенькие пальто из английского драпа на руки официантке и заняли столик рядом. Тотчас же подскочил Васильич и, согнувшись, зашептал Самохвалову в ухо:
– С этими осторожней, вашбродь, плохой народ, опасный. Может, лучше пересядете от греха?
Но контрразведчик только отмахнулся небрежно.
– Да знаю я всех, – не понижая голоса, ответил он. – Пусть они пересаживаются подальше!
Васильич исчез. Крепкий парень за соседним столиком услышал, глянул испытующе, причмокнул вялыми губами. У него было побитое оспой лицо, квадратная челюсть, косая челка почти закрывала глаза с блатным прищуром. Дорогой новый костюм явно не подходил по размеру, вдобавок Латышеву показалось, что под пиджаком скрыто оружие.
Офицерам тем временем подали гуляш, говяжий студень и самогон.
– За нового контрразведчика! – торжественно провозгласил Самохвалов. – К нам очень нелегко попасть! Говорю же, это ваш волшебный перстень помогает!
Латышев поперхнулся самогоном и закашлялся.
– Да что вы все про какой-то перстень говорите? Откуда вы его взяли? Ничего понять не могу!
Помолчав немного, Самохвалов без тени улыбки произнес:
– Да что тут понимать-то, Юрий Митрофанович! Как вы уснули, я вашу котомку перебрал. Планшетку с бумагами нашел. Не скрою, прочитал с большим удовольствием. Презанятная история, надо заметить!
Латышев сидел, не зная, как реагировать на эти слова. У него плохо укладывалось в голове, как можно рыться в чужих вещах, а потом еще так спокойно, без тени смущения говорить об этом.
Словно прочитав его мысли, Самохвалов продолжил:
– Вас, конечно, смущает мое признание. Вы наверняка никогда по чужим вещам не лазали. Верно?
– Можете не сомневаться!..
– А я и не сомневаюсь. Приличная семья, папа майор, питерское воспитание, гувернантка, учитель французского, книжки читать любили. Правильно я излагаю, дорогой Юрий Митрофанович?
Самохвалов смотрел с некоторым превосходством и улыбался.
– Правильно… Но откуда…
– Это же контрразведка, привыкайте… Я позвонил в Питер кое-кому и разузнал про вас, что успел. Да и письма прочел от вашего батюшки. Конечно, с таким воспитанием вы по чужим сумкам не лазали. Меня ведь тоже ни в семье, ни в юнкерском училище таким гадостям не учили. А жизнь научила. И вы научитесь, никуда не денетесь. Придется. Так сказать, по долгу службы. Вот и мне пришлось. Я ж вас привел сегодня в нашу контору. Коль так, то отвечаю за вас. А вдруг у вас с собой адская машина, иль шифры, иль еще что…
И безо всякого перехода Михаил Семенович попросил:
– Юрий Митрофанович, покажите этот перстень Иуды. Я когда прочитал про него, даже спать не мог: любопытство раздирает. В вещмешке вашем его не оказалось, а шарить по карманам я не стал. Кстати, запишите в мой актив этот благородный поступок.
Латышев сидел совершенно растерянный, не зная, как реагировать на слова своего покровителя, а теперь и коллеги.
– Нет у меня никакого перстня, – невнятно промямлил он.
