– Так.
– Брат Саша пропал в гражданскую. Так?
– Откуда ты знаешь?
– Я все знаю. И как ты граммофон слушала на Малой Садовой, тоже знаю…
– Я не хотела… Он насильно…
Они опять долго лежали молча. Наконец, Аристарх Сидорович произнес тоном, каким судья выносит обвинительный приговор:
– Ладно, одним больше, одним меньше – какая разница! Короче, ты мне подходишь. На днях распишемся.
– Ну, знаешь ли… – она попробовала подняться. – Я, между прочим, своего согласия еще не давала…
– Ляг, – рассмеялся он, удерживая Татьяну за руку. – До утра еще далеко. Дашь! Куда ты денешься…
* * *
Сотрудника оперативного отдела городского ОГПУ Аристарха Визжалова коллеги за глаза звали Весельчаком. Улыбка почти никогда не сходила с его лица, но была она какой-то искусственной и раздражающей, из-за нее уже через несколько минут разговора собеседник уставал и старался общаться с кем-нибудь другим. Однажды, во время первомайского праздничного застолья, когда все немного выпили и расслабились, замнач отдела Бортников спросил:
– А ты, Аристарх, можешь не улыбаться?
– Могу, – последовал ответ, и улыбка исчезла.
Но тут же исчез и Весельчак, а на его месте появилось совершенно иное существо. Более мрачного и устрашающего типа не встречали даже видавшие виды огэпэушники. Вроде все, как у людей: глаза, рот, нос… Но обычные черты, складываясь вместе, образовывали нечеловеческий лик… Как из нескольких треугольников складывается пентаграмма для вызова нечистого, так из заурядных человеческих черт получался… дьявольский облик!
Хотя в столовой ОГПУ собрались отборные материалисты, стопроцентные атеисты, крепкие, как гвозди, партийцы, образующие передовой отряд ВКП(б) и закаленный меч государства, за столом наступило явное замешательство, и если бы не отсутствие привычки, то многие бы перекрестились. Положение исправила самая красивая женщина застолья – Алиса Петровна, жена Бортникова.
– Не слушайте вы никого, товарищ Визжалов, улыбайтесь, – сказала она.
И за столом опять возник Весельчак. Замешательство прошло, все снова заговорили, загремели вилками о тарелки, зазвенели стаканами… Но Бортников не унимался:
– Теперь мне понятно, почему у тебя все подследственные «раскалываются». Не потому, что ты их бьешь и пугаешь расстрелом… Ты просто перестаешь улыбаться!
За столом раздались смешки, а с лица Визжалова на мгновенье опять сползла улыбка, и он снова принял дьявольский облик:
– Зря вы так, товарищ начальник! Попрекаете, что я врагов «раскалываю»… А ведь по всем приказам, инструкциям, циркулярам я и обязан так делать. Не для себя – для партии. При чем здесь моя улыбка?
– Да брось ты, Аристарх, это же шутка, – смутился Александр Васильевич.
– Шутить я тоже могу, – отозвался Аристарх Сидорович совершенно серьезным, не подходящим к товарищескому застолью тоном. И даже с некоторым оттенком угрозы. Все ошарашенно переглянулись: такие манеры в этом учреждении не приветствовались. Особенно по отношению к начальству.
А спустя неделю заместителя начальника оперативного отдела А.В. Бортникова арестовали ночью сотрудники службы внутреннего контроля. Еще через неделю, по решению коллегии ОГПУ его расстреляли за мягкость к врагам народа и подрыв морального духа сотрудников органов госбезопасности. В кулуарах шептались, что причиной стал донос одного из коллег, но фамилия не называлась, хотя для всех это был секрет Полишинеля. На освободившееся место назначили старшего сотрудника по особым поручениям Аристарха Визжалова. Вскоре поползли слухи, что новый руководитель стал оказывать знаки внимания вдове предыдущего – Алисе Петровне Бортниковой и та, по причине полной безысходности, вынуждена была их принять…
Визжалова стали побаиваться и сторониться, но он не обращал внимания на такие мелочи. А через месяц стало известно о его помолвке. Несмотря на нюансы, на свадьбу замначальника пришли всем отделом. Много шутили, произносили хорошие тосты, давали сердечные пожелания. Говорили об успехах молодого мужа, который сыграл решающую роль в обнаружении и ликвидации особо опасного бандита Петра Дорохова, о его заслуженном продвижении по службе и головокружительных перспективах дальнейшего роста, о красоте его жены – талантливой журналистки Танечки, требовали скорейшего увеличения молодой семьи. Судьба Бортникова и красота Алисы Петровны остались за рамками застольных тем.
А уже перед завершением свадебного торжества начальник оперативного отдела Кононов торжественно произнес, обращаясь к новобрачной:
– Татьяна Марковна, готовьтесь к столичной жизни!
Молодая широко раскрыла глаза.
– Это в каком смысле?
– Руководство направляет вашего мужа на учебу в Москву. Он очень перспективный сотрудник и наверняка там задержится. Так что, не забывайте столицу Дона…
Возгласы одобрения послышались за столом. А на самом его краю два молодых сотрудника тихо обменялись репликами:
– Повышение с переводом – лучший способ избавиться от мерзавца.
– Пожалуй. После учебы он уже никогда сюда не вернется…
Глава 2
Визит Иуды
1926 г. Москва
– Опять забрызгался, – сокрушенно сказал Аристарх, рассматривая обшлага гимнастерки. – Руки-то отмыть можно, а форму опять жене стирать. А она каждый раз расспрашивает…
– А чего ей расспрашивать? – закряхтел Мятте. Это был коренастый латыш с вечно растрепанными рыжими волосами и усиками. – Жилье есть, жалованьем не обижают, паек выдают, путевки в санаторию – пожалуйста… Пускай живет да радуется. Не бабы ведь, это мы свои нервы жгем. У меня уже и руки дрожат, и голова кружится. Не простое ведь дело. У тебя уже сколько было?
– Три…
– И-эх! – Мятте усмехнулся и махнул рукой. Его припухшие глаза имели монголоидный разрез, как будто в его жилах имелась доля азиатской крови. – Я их уже перевел без счета, столько, что и сам не вспомню… Моя ничего не спрашивает – ученая, службу знает… Да я и не пачкаюсь.
– А как у вас так ловко выходит?
– Да я ж тебя учил! Берешь его и ведешь, наган – наголо! – но руки ему все равно проволокой скрутить надо – две скрутки, и хватит… Когда свернули последний раз направо, в тупичок, опилки под ногами почувствовал, сразу не мешкая наган к затылку и пали! А сапогом под зад, чтобы вперед полетел, тогда и не испачкаешься…
– Да я так и делаю…
– Значит, не так. А ну, кажи наган!
Мятте протянул заскорузлую руку, и Визжалов вложил в нее оружие.
– Наградной! – похвастал он. – Вон, табличка на рукоятке…
– Табличка тут ни при чем! – сокрушенно покачал головой латыш. – У тебя ж ствол короткий!
– Ну, да… Чтоб носить удобней.
