У Даны имелось два пистолета и охотничий нож, но она предпочитала этому оружию монтировку, которую хранила под водительским сиденьем. Дана не думала, что Ван Дайк представит в физическом отношении угрозу такой, как она, прошедшей соответствующую подготовку. Она решила, что всегда сможет прибавить, если ошибется или ситуация выйдет из-под контроля.
Одно окно номера Ван Дайка располагалось на фасаде, другое – сбоку здания. Дана вытащила из машины кинокамеру и устроилась у бокового окна. Ее нельзя было заметить, пока кто-нибудь не припарковался бы напротив номера мотеля. Она была достаточно прикрыта темнотой, чтобы хорошо видеть спальню. Пока что Ван Дайк разыгрывал роль безупречного джентльмена. Дана не слышала, о чем они говорили, но Ван Дайк улыбался, когда вынул бумажник и вручил девушке несколько купюр. Сунув деньги в кошелек, она стала раздеваться. Ван Дайк наблюдал за ней, но со своей стороны не предпринимал никаких попыток разоблачиться. Как только девушка разделась, Ван Дайк широко улыбнулся и ударил ее в солнечное сплетение. Девушка замолотила руками по воздуху. Чтобы она не кричала, он заклеил ей рот клейкой лентой. От того, что запечатали рот, ей не хватало кислорода, глаза выкатились из орбит. Ван Дайка это не тревожило, он нагнул ее голову вниз, приковал ее руки и ноги к столбику кровати наручниками, которые достал из спортивной сумки.
Дана могла вломиться сразу, но решила, что девушке лучше остаться прикованной к кровати, чтобы не создавать для детектива проблем. Ван Дайк вынул из сумки хлыст. Дана натянула маску с прорезями, подошла к входной двери и постучала.
– Откройте, полиция! – рявкнула она повелительным голосом, к которому прибегала, когда имела дело с нарушением общественной морали и злоупотреблением наркотиками.
Дане показалось, что захлопнулась дверь в спальню. Она снова застучала в дверь и крикнула:
– Полиция!
– Секунду, – отозвался голос.
Дана догадалась, что Ван Дайк накрыл девушку одеялом и покрывалом, а также спрятал хлыст, который она видела в его правой руке. Как только Ван Дайк открыл дверь, Дана двинула его в правую ключицу и пнула в пах. Он рухнул на пол. Дана вынула один из своих пистолетов и закрыла за собой дверь. Затем она схватила Ван Дайка за волосы и потащила в спальню.
– Раздевайся, – скомандовала она.
– Вы сломали мне ключицу, – захныкал он, корчась на полу от боли.
Пистолет Даны производил на него достаточно внушительное впечатление, чтобы понадобилось повторять команду. Она с удовлетворением наблюдала, как Ван Дайк страдает от боли в ключице, с трудом освобождаясь от одежды. Надеялась, что его боль превосходит ту боль, которую он собирался причинить беззащитной жертве.
Дана подошла к девушке:
– Хочу тебе помочь. Я сниму ленту. Не кричи. Прежде чем я уйду, ты рассчитаешься за все, чем унизил тебя этот мерзавец. Он не причинит тебе зла, только делай, пожалуйста, то, что я тебе скажу.
Девушка кивнула в знак согласия, и Дана сорвала с нее клейкую ленту, дав ей возможность дышать. Затем сбросила с девушки одеяла и снова переключила внимание на Ван Дайка:
– Возьми хлыст в правую руку и встань рядом с кроватью так, как если бы намеревался бить ее, – скомандовала Дана, понимая, что хлыст не будет угрожать девушке из-за сломанной ключицы Ван Дайка.
Когда Ван Дайк подчинился, Дана сделала несколько снимков голого мужчины, на которых все выглядело так, словно он собирался отхлестать беззащитную девушку. Сделав достаточно снимков, Дана сняла с девушки наручники и приковала ими к кровати Ван Дайка.
– Через минуту я уйду, – обратилась она к девушке. – Эта тварь не сможет тебя обидеть. Оставляю ключи от его машины на туалетном столике. Если хочешь, поезжай куда надо, брось машину и неси деньги хозяину. Или я сама отвезу тебя в безопасное место, потом в реабилитационный центр. Послушайся меня. Я не собираюсь учить тебя, как жить. Я не твоя мать. Но ты больна. Первый шаг к лучшему будущему – это правильный выбор. Подумай об этом, пока я разделаюсь с этим извращенцем.
Дана повернулась к Ван Дайку:
– Хочу, чтобы ты вернул деньги, украденные у твоих клиентов, и затем уехал из Вашингтона. Даю тебе неделю на все дела. Если узнаю, что ты не выполнил моих указаний, размещу эти фото в Интернете, после того как отошлю их в полицию. Если ты останешься здесь после размещения этих фото в Интернете, я продолжу охоту и прикончу тебя. Теперь скажи, что ты понял.
Ван Дайк громко стонал из-за боли в плече.
– Понял, – выдавил он из себя.
– Хорошо, – заключила Дана.
В ее памяти вспыхнула на мгновение картина, когда она лежала на холодном цементном полу подвала подпольной лаборатории, после того как подверглась изнасилованию. Ее охватил гнев. Она заклеила рот Ван Дайку клейкой лентой и сломала ему левую коленную чашечку.
– Меня тошнит от тебя, – процедила Дана, когда затихли приглушенные стоны Ван Дайка. Затем пошарила в бумажнике Ван Дайка и передала его деньги девушке. – Героин или реабилитация? – спросила она.
Девушка потупила голову, потом заплакала.
– Заберите меня отсюда, – прошептала она так тихо, что Дана едва расслышала.
– Правильный выбор, – согласилась она.
Дана повернулась спиной к Ван Дайку и положила руку на плечо девушки. Она передаст Марку Ширеру фото и отчет. В отчете будет указано, как она поступила с Ван Дайком. Это личное. Дана улыбнулась. Благодаря спасению девушки и унижению Ван Дайка это был один из самых приятных для нее вечеров в последнее время.
Глава 19
Дана Катлер писала отчет для Марка Ширера в цокольном этаже пригородного дома, который она делила с Джейком Тини. Когда слова на экране компьютера стали расплываться, она решила, что нужно сделать перерыв. Дана потянулась, и задравшаяся вверх тенниска обнажила бледные шрамы на ее плоском животе. Кофейник был водружен на низкий шкафчик для документов. Она подошла и снова наполнила кружку, перед тем как вернуться к работе за компьютером.
Дана с Джейком въехали в дом по завершении дела Фаррингтона, и это сработало. Вспышки воспоминаний о прошлом и кошмары посещали ее реже, с тех пор как они начали совместную жизнь. Дана воображала, что близка к счастью как никогда. Близость к счастью значительно удалила ее от ужасных месяцев, которые она провела в психиатрической лечебнице.
Размышления Даны о ее нынешнем состоянии прервал резкий сигнал мобильного телефона. Немногие знали ее номер. Ей было приятно увидеть на экране имя Брэда Миллера. Они с Джейком перестали общаться с Брэдом и Гинни вскоре после их переезда в Вашингтон. Все четверо были так заняты на работе, что долгое время не могли связаться друг с другом.
– Сколько времени ни слуху ни духу, – сказала Дана.
– Прости, – сказал Брэд, – завален делами.
– Не надо извиняться. Я ведь и сама не звонила тебе. Что случилось?
