– Вы подозреваете, что он работал не только на милицию?
– Начинаю я что-то так подозревать, – признался
Данил. – Сюрреализм и милиция – две вещи несовместные. А здесь пошел сюр…
Глава 4
Будни кладоискателей
– Нападение? – спросил Каретников, морща лоб.
– Вряд ли, – сказал Данил. – Автоматная
очередь по окнам, граната, нечто в этом роде…
– Где?
– Представления не имею.
Они обменялись напряженными взглядами.
– Я, конечно, дам сигнал на «состояние „Бастион“», но
гарантии… – пожал плечами Данил.
Не было никаких гарантий. И дивизии в их распоряжении не
было. Невозможно угадать, какое из разбросанных по всему городу предприятий
«Интеркрайта» подвергнется налету, охрана, конечно, везде поднята на ноги и
усилена, насколько возможно. Однако в такой ситуации все козыри у нападающего,
только он знает м е с т о…
– Вы все-таки едете?
– Да, – сказал Данил. – Я беру минимум людей,
все равно полдюжины мальчиков в данной ситуации ничего не решают…
– И все остается на мне…
Данил усмехнулся:
– На вас, Максим, х л о п о т ы. А ответственность,
увы, остается на мне. Это ж я, зная о готовящейся пакости, уехал все же лично
руководить не самой важной операцией… Так и будете говорить в свое время.
– Неужели вы думаете…
– Да ничего я не думаю, – сказал Данил. –
Просто знаю, что никому не хочется оставаться крайним, вот и все… Такова
селяви. Я грустный философ… Сейчас двадцать минут десятого. И н ц и д е н т,
вероятнее всего, произойдет около десяти, не ровно в десять, но около.
– Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы я выходил с
вами на связь, если…
– Боюсь, мне попросту будет некогда, – сказал
Данил. – Вам опять написать бумажечку, как в прошлый раз, по поводу
бесславно провалившейся операции «Хаджи»?
– Не нужно.
– Благородно с вашей стороны…
– Данила Петрович, можно откровенно?
– Боже мой, мы ж свои люди, затаившиеся наемники
партократии…
– Согласитесь, что во всем этом есть какой-то оттенок
устройства за казенный счет личных дел…
Данил долго смотрел на Каретникова кроткими глазами газели –
пока верный зам не стал нервничать, хоть и старался этого не показать.
– Максим, это уже запредел, я ведь и обидеться
могу… – сказал он тихо. – Тут не личные дела, тут контрвербовочная
операция в ее классической наготе. Вы профессионал или уже где?
– Я сказал, если помните – о т т е н о к. –
Каретников помолчал. – Глупо прикидываться, что у меня нет потаенных
желаний – где вы видели заместителя, ни разу не мечтавшего сесть на место
начальника? Но я не собираюсь целиться вам в спину, если вы это имеете в виду.
И не млею от восторга, глядя, как вы сами загоняете себя в ловушку. Вы все
поставили на зеро. На этот клад, которого, быть может, и не существует.
Простите, но это имеет кое-что общее с паранойей. Параноик тупо и
целеустремленно подгоняет все под свою версию. Его размышления и действия
отличаются безукоризненной логикой – вот только исходная посылка с самого
начала была неверна… Вы загоняете себя на тот же путь. Ваши действия…
Данил встал и не улыбнулся – просто растянул губы в подобии
улыбки:
– Максим, я, право, ценю вашу заботу обо мне, равно как
и корпоративную солидарность. На этой мажорной ноте и закончим…
«Сожрет меня Максимка, стоит только споткнуться, –
думал он, спускаясь в „туннель“. – Высший пилотаж интриги: это когда камня
за пазухой не держат, а открыто, разводя руками и улыбаясь смущенно,
признаются, что слопают тебя при первой возможности. Появляется некий оттенок
благородства, тебе вроде бы и протестовать неудобно, человек ведь предупредил,
честно глядя в глаза, что утопит при первой твоей оплошности. И прекрасно
знает, якобы отговаривая, что ты его советами ни за что не воспользуешься…»
…Первых ласточек Бесовой «наружки» засекли еще в половине
десятого. Равиль, удобно устроившийся с биноклем в слуховом окне на чердаке
пятиэтажки напротив, после нескольких минут наблюдения за появившейся во дворе
молодой супружеской парой окончательно утвердился в своих подозрениях и вышел
на связь. Мамаша что-то очень уж равнодушно везла колясочку, игнорируя мелкие
ухабы, а папаша, когда они устроились на скамеечке почти напротив подъезда,
ерзал, то и дело лазил правой рукой под мышку, словно у него там завелась
блоха…
Степаша выпустил сестренку. Катенька старательно поболталась
по двору, время от времени громко взывая к запропастившемуся щенку. Поводок у
нее был в руке. В конце концов она зашла со спины к молодым супругам, сидевшим
молча и напряженно, и доложила потом брату, что в коляске и в самом деле
просматривается нечто закрытое одеяльцем, но мордашки сосунка что-то не видать,
а этот покрытый одеяльцем предмет для ребенка чересчур плоский и продолговатый,
зато, если допустить, что там захован какой-нибудь «узик» или «ингрем», все
прекрасно вписывается…
Данил к этому времени уже сидел в трехстах метрах от места в
машине «скорой помощи». Машина была самая настоящая, снабженная всеми
аксессуарами еще на заводе, но не числилась ни в одной подстанции «скорой», ее
словно бы и не существовало в природе. Финт, правда, был беспроигрышный –
видели ль вы когда-нибудь гаишника, тормозящего поспешающую по своим делам
«скорую»?
В девять сорок пять во двор прикултыхал старенький
«Москвич-412» (как уверяют знающие люди, в свое время слизанный с голландской
малолитражки ДАФ). Вылез мужичок лет сорока, лицом и обликом типичный непьющий
пролетарий, поднял капот и принялся возиться, разложив такой ассортимент ключей
и отверток, что с первого взгляда становилось ясно: это надолго. Вел он себя
спокойно, вокруг почти и не зыркал – вот только по описанию что-то смахивал на
«помощника интеллигента», как его описывал Хиль. У Данила даже кожа на затылке
пошла холодными мурашками от щекочущего предчувствия возможной удачи.
Никакого постороннего радиообмена за все это время
зафиксировано не было. В подъезде никто не торчал.
В девять пятьдесят на частнике с желтым таксистским
«гребешком» приехала Ольга. Равиль передал «пятерку» и, Данил знал, что все
идет по сценарию: «таксист», получив законную плату, отъезжать не торопился, а
попытался сунуться следом за нею в подъезд, громко интересуясь номером квартиры
или хотя бы телефончиком. Когда Ольга скрылась, огляделся и решительно
направился к «молодым супругам», единственным живым существам во дворе, если не
считать по пояс погрузившегося под капот «пролетария». Среди своих этот таксист
был известен под кличкой Японец…
Рация у него в кармане была включена, и Данил ясно слышал
нагловатый басок сподвижника:
