Танк катил прочь, смяв по дороге проволочную ограду
автостоянки и отшвырнув чей-то белый «ниссан». Отползши метров на двадцать,
развернулся, крутнулся волчком, вновь принялся вальсировать…
Данил махнул рукой.
Совершенно бесшумно из-за гулкого рева сработали
гранатометы. Белесые кометы с тонкими хвостами понеслись, снижаясь по дуге
сквозь расплывавшееся облако гари. Еще один залп, и еще…
Гранаты накрыли цель, танк потонул в белом тяжелом мареве, а
в разбитое окно летели все новые «кометы», парни поневоле вошли в понятный
всякому мужику азарт, и Данил остановил их бесцеремонными тычками. Рев могучего
дизеля вдруг утих, танк застыл на месте, и сквозь медленно расплывавшееся
марево проступили нелепо дергавшиеся фигуры – они ногами вперед сползали по
борту, зажимая лица, слепо метались, налетали на гусеницы, держась за горло,
перегибаясь пополам, пытались выбраться из тяжелого тумана, уже разлохмаченного
по краям порывами ветерка…
В ушах словно застряли тугие пробки. Данил потряс головой,
будто пытаясь вытряхнуть воду, рявкнул своим, и они бросились в атаку под
возникшее где-то далеко зудение милицейских сирен.
…Когда минут через десять возле танка остановилась штатская
«Волга» и оттуда полез массивный, как медведь на дыбках, незабываемый
подполковник Бортко, площадь перед особняком напоминала какую-нибудь банановую
республику в ее самые суетливые времена. Семеро в кожаных куртках (один так и
остался в шлемофоне времен Отечественной) лежали лицом вниз на покореженном
асфальте, все еще перхая и дергаясь всем телом, но старательно держа ладони
сцепленными на затылке – потому что при первой же попытке разомкнуть пальчики
прилетало под ребра прикладами от стоявших вокруг кольцом «зондеркомандовцев».
Кое-где меж ребят Данила, усиленно самоутверждаясь, вклинились омоновцы с
короткоствольными автоматами под мышками. Вокруг суетился милицейский майор без
фуражки, пытаясь решительно загрести ситуацию в свои руки, но его команды были
крайне невразумительны, а потому их не спешили выполнять и милиционеры. Вторым
кольцом стали разномастные милицейские машины, третьим – цепочка патрульных,
оттеснявшая растущую в геометрической прогрессии толпу зевак, где Данил боковым
зрением уже несколько раз отмечал отливающие фиолетовым линзы видеокамер и
фотоаппаратов. Судя по всему, кое-кто из журналистов был предупрежден заранее…
Слава Аллаху, хоть с Дервишем не будет проблем – парень тертый, едва завидев
столпотворение на площади, подастся к гаражу, маскирующему въезд в туннель, код
вызова знает…
Данил, стараясь не дышать носом (в воздухе еще стояло амбрэ
германского полицейского газа, въедливого и стойкого), пошарил взглядом, нашел
Степашу, знавшего персидского гостя в лицо, поманил и шепнул:
– Дуй в туннель, там Дервишу пора появиться… Да возьми
с собой кого-нибудь, ушами не хлопайте…
С прибытием Бортко и парочки его орлов в цивильном ситуация
приобрела некую осмысленность – суетившийся майор перестал дергаться и принялся
путано докладывать, а омоновцы взялись надевать наручники на «танкистов»,
бесцеремонно вздергивая их на ноги.
Бортко прошелся вдоль шеренги, словно мимо почетного
караула:
– Какие люди, какие люди… Чинарик, у тебя что, гены
взыграли? Так твой дед фрица давил, что ж ты его столь хамски пародируешь? О,
Быча… пушечку в коллекцию, не было у выблядка времени пальчики стирать… Барон,
ай-яй… Волоките-ка эту танковую роту до самоходов… А эти вот все, что торчат с
импортными «плювалками» наперевес, быстренько приготовили разрешения и прочие
бумаги, если у кого не будет, разотру по стенке и заберу к танкистам… Пан
Черский, вы б хоть фамилию сменили, а то получается сущее похабство – как на
службу ни топаешь, вас поневоле вспоминаешь… А? Как писал мученный царизмом
поэт Шевченко, славных прадедов великих правнуки поганы…
Данил хладнокровно сказал:
– Ну, коли уж зашла речь о генеалогии, то славный
путешественник Черский мне не прадедом приходится, а, насколько знаю, четвероюродным
дедом… А я ведь, между прочим, и не просил царя вашего москальского, чтобы он
моего прадеда в Сибирь ссылал.
– Тю, хлопче! – столь же хладнокровно пожал Бортко
скошенными могучими плечищами. – Щож ты потомственного хохла упрекаешь за
москальского царя? Моему диду тоже было сладко на Вкраини жити… А мне вот бейся
теперь с вами, шахраями
[1]
через маленькую букву…
Он похлопал Данила по боку широченной ладонью – безошибочно
угодил, стервец, по кобуре:
– Пидемо, хлопче, побалакаем трохи?
Данил отошел следом за ним к крыльцу. Зевак прибывало, у
танка уже ходил кругами какой-то озабоченный лейтенантик в общевойсковом
френчике а-ля бундесвер, с танками на лацканах и ореликом на фуражке.
– Откуда они танк сперли? – спросил Данил.
– С «Точмаша». Там стояли три штуки, Институт леса
собирался их в пожарные бульдозеры пересобачивать… – Бортко уже говорил
серьезно, без малейшего украинского акцента. – Вам, голубчик, не кажется –
в последнее время что-то слишком много вокруг вас суеты? Я не о вас
персонально, понятно.
– У меня тоже такое впечатление, – печально
вздохнул Данил. – В толк не возьму, чем мы такую напасть заслужили…
– Это все – шуточки на уровне первоклассников, –
кивнул подполковник в сторону танка. – Самое большее тянет на хулиганку,
адвокат вытащит или сведет к условному.
– А ствол?
– А ствол они в танке нашли, когда ехали. Нажрались,
потянуло перед телками пофорсить… и ведь не докажешь обратного, правда?
– Не докажешь, – сказал Данил зло.
– А вам – сплошные нервотрепки. Пресса, ТВ, астральные
послания, Москва чего-то на вас взъелась со страшной силой…
– Да ну?
– Точно тебе говорю, – ухмыльнулся Бортко. –
Генерал только что из белокаменной, так его там приглашали в кабинетики с
отделкой из дуба, поили кофеем и толковали ласково, мол, не мешало бы кое-кого
и приструнить с соблюдением всех формальностей…
– Который генерал-то?
– Правильный генерал, дружок, правильный… Те
кабинетики, как бы это поделикатнее, в общем-то и не начальство, да нынче так
все запутано, что не знаешь, кому и услужить надлежит со всем рвением, а кого
послать. И генералы – оне разные бывают, пан Черский, один службу несет, а
другой, прямо скажем, услужает… Не углядишь вовремя – он, охальник, тебе бяку и
замастырит…
– Укорачивать охальников-то надо бы, – сказал
Данил, – чтобы мундир не позорили.
– Так и я говорю, хлопче… Только разница большая: со
стороны ли кто попытается, или свои окоротят.
– Главное – было бы желание, – сказал Данил.
– Желания, хлопче, мало…
– Резонно, – сказал Данил.
