– Жизнь наша, как говаривал мой ротный старшина, богата
нюансами оттенков. Вовсе не обязательно заводить на человека папочку под жутким
названием «Уголовное дело». Можно еще и мешать, да так тонко, что ему и жалобы-то
свои нельзя будет сформулировать четко. Если станет гордыню ломать, на жалобы
размениваться…
– Говорят, настоящий гешефт – это когда баш на баш…
– А что, слушал плохо?
– Да нет… – сказал Данил.
– Скучно мне что-то стало последнее время. И побеседовать
толком не с кем. Ты-то счастливец, разговоры ведешь сплошь интересные и
замысловатые. Мне завидно. Поделился бы кто товаром, хоть и подпорченным,
поцарапанным…
– А дарителю такая щедрость боком не выйдет?
– Не все же в папочку-то идет…
– Я подумаю.
– Только недолго, хлопче, а?
– По рукам, – сказал Данил.
Дипломатия была не столь уж и замысловатая. Медведь тонко
намекал, что генерал Стекольщиков против Кузьмича не попрет ни за что, а вот
Скаличев способен на сюрпризы. О том, что Бортко мечтает схарчить Скаличева с
косточками, в иных милицейских подразделениях знали и служебно-розыскные
собаки. И Бортко недвусмысленно требовал Липатова.
Данил прикинул, что он теряет и что приобретает. Выгоды от
дальнейшего обладания Липатовым были, честно скажем, сомнительные – тот и в
самом деле, похоже, был пешкой. А вот с Бортко отношения портить в нынешней
зыбковатой ситуации никак не следовало.
– Ты за что меня уважаешь? – спросил Бортко,
возвышаясь над ним.
– За четкое знание пределов. И рубежей ссученности.
– А еще?
– За способность железно держать слово.
– Вот то-то, – сказал подполковник
значительно. – Между прочим, я тебя за то же самое уважаю… самую
чуточку, – добавил он тут же, явно заботясь, чтобы Данил не возомнил о
себе чрезмерно. – А то иной разойдется, на басы берет, бульдозера танцует…
Дотолковались?
– Дотолковались, – сказал Данил.
– Парня зачем покалечил?
– Покалечить – это значит руку оторвать, – сказал
Данил. – Или ногу. А то и голову – в веселой неразберихе кавказских гор.
Рука заживет, а голову не приставишь.
– Ну-ну… – Бортко похлопал его по плечу. –
Ладно. Вон там стоит паренек в красной куртке, он с тебя сейчас показания
снимет насчет танковой атаки на недвижимое имущество – и гуляйте себе, пан
Черский, да не забывайте про уговор…
…Ирадж Казеран, выполнявший при иранских партнерах Кузьмича
примерно те же функции, что и Данил здесь, то есть начальника службы охраны,
мало походил на классического «восточного человека», каким его представляют никогда
не бывавшие южнее Каспия люди. Он не носил буйной черной бородищи, да и волосы
были скорее каштановые, глаза серые, а нос – отнюдь не орлиный. На Востоке,
между прочим, не редкость и голубоглазые блондины, виной всему и древний
генотип времен Александра Македонского и Рустама, и сотни тысяч пленников с
севера, разбавившие туранскую кровь славянской… В обычном европейском костюме
Ирадж вполне сошел бы и за русака-мешанца.
Данил не спешил, как и полагалось по восточному этикету,
терпеливо ждал, когда гость допьет чай и попробует всего понемногу. Угадав
момент неуловимой перемены атмосферы в сторону дела, спросил:
– Почему не сообщил? Встретили бы…
– Так решили, – кратко ответил Ирадж. – Со
старшими спорить не принято. Я летел с тремя пересадками, хвоста не было,
ручаюсь. Вас пробовали обижать?
– Мелкие споры, – сказал Данил. – Справимся,
тебя это не должно удивлять.
– Кого удивит невооруженный танк на улице? – пожал
плечами Ирадж. – У нас порой бывает и серьезнее… Ты был, знаешь. Правда, у
нас давно уже спокойно, а о вас заносят от соседей довольно жуткие россказни, у
дяди Маш-Касема руки подрагивали, когда держал надо мной Коран
[2]
…
– он мгновенно убрал улыбку. – Меня к вам послал доктор Мортазави.
Считает, вам нужно знать. Соглашение подписано вчера. Я привез все нужные
документы, можете поставлять электронику хоть завтра. Нужны дополнительные
переговоры?
– Нет, – сказал Данил. – Шефа сейчас нет в
России, но все подготовлено. Завтра утречком пойдем к Розовскому, вручишь ему
грамотку…
– Грамотку?
– Документы, – сказал Данил. – Идиома… Но ты
ведь не из-за этого прилетел? Можно было и обычным путем…
– Конечно. У тебя можно говорить… надежно?
– Разумеется, – кивнул Данил. – В твою честь
дополнительно проверили…
– Люди из вашего посольства в Тегеране распространили в
очередном пресс-релизе материал, где вашу корпорацию однозначно связывают с
организованной преступностью. Особый акцент сделан на вашей связи с
поставщиками наркотиков. Коварство очень тонкое: ты знаешь, как у нас относятся
к наркотикам и как борются с их поставщиками…
– Да уж, – сказал Данил.
Причастных к наркотикам в Иране без особых нежностей
вздергивали. А то и отпускали на волю с недочетом конечностей.
– Две или три газеты это уже подхватили. Наши люди не
установили еще, произошло ли это естественным образом, или журналисты получили
деньги. В любом случае, вам создают имидж предельно мафиозной структуры. Доктор
Мортазави обеспокоен. Могут возникнуть сложности… Вы наблюдаете за
конкурентами?
– Наблюдаем, конечно, – сказал Данил. –
Главные сражения уже отшумели, не стали бы конкуренты пакостить таким образом,
да и возможностей у них не было бы… Посольство – это серьезно.
– Это серьезно, – согласился Ирадж. – Если
скандал наберет обороты, это будет означать задержку с поставками… от вас, а то
и вообще. Ведь ваши конкуренты, потеряв контракт, производства не развертывали?
– Нет, насколько нам известно, – сказал Данил.
– Доктор Мортазави, посовещавшись с компаньонами,
считает: версий существуют две. Либо известная тебе разведка пытается все-таки
сорвать поставки, либо у вас здесь начались неприятности, хоть и не связанные с
нашими делами, но опять-таки способные задержать поставки…
– А вы не думали, что существует гибрид обеих версий?
– У вас есть данные?
– Нет.
– У нас тоже, – сказал Ирадж. – Значит, у вас
серьезные неприятности?
– Я бы их серьезными не назвал, – сказал
Данил. – Скорее хлопотливые, – и для верности повторил по-английски,
подобрав подходящий эквивалент. – Нам причинили некоторые неудобства, но я
не думаю, что поставки сорвутся… Кто в посольстве пустил эту утку?
