После обеда во вторник привезли поддавшего инженера с
некоего хитрого предприятия, прозванного в народе «Пентагоном». Стоял день
получки, клиент пер косяком, регистрировать не успевали, и в «предбаннике»
образовался бессмысленно тыкавшийся туда-сюда табунок.
Инженер заорал так, что вздрогнули привычные ко всему на
свете дежурные. Сначала ему не поверили, конечно, но потом новенький и оттого
ретивый сержант на всякий случай звякнул куда надо. Приехавший откуда надо
подполковник потерял дар речи, а когда узнал, что агрегат пролежал тут трое с
половиной суток и кое-кто даже пытался нажимать кнопки и вертеть рычажки, дар
речи вновь обрел и добрых пять минут выпаливал все сугубо русские слова, какие
знал.
Рюкзак с фиговиной оказался производимым в «Пентагоне»
лазерным метателем, новейшей военной выдумкой, способной с одного раза вспороть
бронетранспортер, как консервную банку, и поэтически нареченной «Блик». Батареи
были заряжены так, что на один паршивенький импульс хватило бы. Отбывая,
подполковник посоветовал:
– Скажите вашим лопухам, пусть сходят свечки поставят,
кого-то Бог определенно хранит…
За очередной, последней дверью оказался кабинет,
обставленный без особой роскоши, но уютно. Фрол был один. Он встал с дивана в
серо-голубой узор, подошел, и они довольно долго созерцали друг друга, молча
прощупывая взглядами. Вживую Данил видел «черного мэра» (а по некоторым
сплетням, даже «черного губернатора») впервые – а в изображении лицезрел по
телевизору дважды, но это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с
оригиналом.
– Впечатления? – с намеком на улыбку
поинтересовался Фрол.
– А ваши?
Фрол обозначил улыбку чуть явственнее:
– Соответствующие.
– Вот и у меня – аналогично, – сказал Данил самым
светским тоном.
– Пить будете?
– Почему бы нет? – Данил пожал плечами.
– Тогда выбирайте сами.
Данил, поразмыслив, плеснул себе в дымчато-синий бокал с
заранее наколотым льдом «Баллантайнз», на три пальца, помешал серебристо
звякающие льдинки стеклянной палочкой с припаянным на конце крохотным желтым
самолетиком.
– Работа изящная, спасу нет, а? – сказал
Фрол. – В Лондоне мне сказали, что вся эта красота – одноразового
назначения, но у кого ж рука повернется выкидывать в мусор? У какого славянина?
Держу вот, бьются помаленьку… Бывали в Лондоне?
– Увы.
– Увы – в каком смысле?
– В смысле – бывал единожды, – сказал
Данил. – А «увы» – оттого, что не видел ничего, кроме о б ъ е к т а…
– Ну, у меня та же история… Брежнев, насколько я помню,
Альбион не посещал?
– Да, это было уже потом… – сказал Данил без
всякой охоты развивать тему.
Фрол это почувствовал, показал на диван, сел рядом:
– Итак, обнюхались, танец знакомства исполнили, светски
улыбнулись… Бес знает вас в лицо?
– Ого! Встречались… и гутарили.
– Вы, насколько я знаю, уже достаточно обжились в с и с
т е м е, чтобы не звенеть нервами, как струнами… – сказал Фрол. –
Если Бесик загнется, «Камаринского» спляшете?
– Спляшу, – угрюмо бросил Данил. – Серьезно.
С прихлопами и притопами, тряся и вибрируя бюстом.
– Бюстом трясти – это в «цыганочке», – серьезно
сказал Фрол и добавил, в общем, даже небрежно: – А пострелять не боитесь? При
условии, что и в вас будут стараться попасть…
– Не боюсь, – сказал Данил. – Если для пользы
дела.
– В вас будут о ч е н ь стараться попасть…
– Для меня это будет не впервые.
– Ничего не спрашиваете?
– Так учили, – дернул плечом Данил.
– Вот и ладушки… – Фрол обаятельно
улыбнулся. – Беса пора мочить. Предлагаю присоединиться. Кузьмич не
обидится, когда узнает…
– Что-то изменилось?
– Слышали о Батеньке?
– Да.
– Кузьмич просветил?
– Он.
– Батенька только что умре, – сказал Фрол, чуть
понизив голос. – Мир праху… Ну, не только что – час назад. Мне позвонили
добрые люди. А вот Бесик об этом узнает самое раннее к завтрашнему полудню.
Значит, с утра следует вызвать его на «стрелку» и… послать вдогонку старику.
– Он поедет?
– Пока не знает о Батеньке – поедет. Он не узнает.
– Место назначите вы?
– Я, – сказал Фрол. – Но он его тоже знает,
не впервые там чирикаем…
– Это где?
– Карьер под Старцево. Тот, заброшенный. Знаете?
– Чисто теоретически. По мимолетным разговорам. Сам там
ни разу не был.
– А можно нынче же и смотаться, если нет срочных
дел, – сказал Фрол. – Посмотрите, проконсультируете…
– Срочных дел у меня нет… – медленно произнес
Данил. – Сколько фигур у игроков?
– У меня – две машины. У него – тоже. Так заведено.
Количество людей в машинах не ограничивается, но взвод же туда не впихнешь…
Пистолеты, пара-тройка автоматов. «Жилетки», конечно, напялят все, у кого в
башке есть хоть одна извилина…
– Гранаты?
– Он может прихватить, – сказал Фрол. – Я
тоже… если посоветуете.
– Я бы не советовал.
– Да я и сам так думаю… От них одно беспокойство в
таком деле.
– За сколько времени обычно договариваетесь?
– За час, – сказал Фрол. – Только-только
хватит времени, чтобы доехать. Сначала мы оба пробовали как-то исхитриться и
подтянуть резервы, да быстро выяснилось, что держать их по условиям местности
можно лишь в отдалении, откуда в любом случае не успеют… Снайпера не посадишь,
негде, мы это быстро уразумели – оба ведь старались отыскать самое безопасное
для себя местечко…
– Зачем вам я?
– У меня хорошие ребятки, грех жаловаться, –
сказал Фрол, – и не одни «штурмовики», есть и классные телохранители. Но у
вас же школа «р а н ь ш е г о» времени… Видел я один фильм.
– Трехчасовой?
– Ага. Как он отражает реальность, на ваш взгляд?
– Не только удачно отражает, но кое о чем и
умалчивает, – признался Данил.
– Вот видите. Что, отказываетесь?
– Никоим образом, – твердо сказал Данил. –
Вот только… Меня учили охранять до конца, а не до того момента, за которым
угроза вдруг неуловимо перетекает в нападение… Честно вам признаюсь.
– Все равно. У вас ш к о л а. Плюс кое-какой опыт жизни
п о с л е генсека. В Афгане вы ведь не охраняли, наоборот…
– Я бы никому другому не признался, но в Афгане-то я
как раз и оказался самым сопливым. Из-за того самого специфического опыта.
