Вспыхнули гаражи, оттуда змейками расползалось пламя – тек
бензин из пробитых баков, сейчас рванет…
Рвануло. Желто-черные, тяжелые клубы пламени повалили к
небу, словно обретшая невесомость лава. Становилось все светлее. Судя по
стрельбе, всякое сопротивление у ворот было полностью подавлено,
бронетранспортер рычал все ближе, шаря прожектором, изредка выпуская короткую
очередь. Над Данилом вновь шлепнули в стену пули, уже пониже. Заметили? Он уже
был у другого коттеджа, прицелился в крайне неосмотрительно подвернувшегося под
пулю человека в камуфляже, но опустил пистолет. Теперь он кое-что понимал. И
главное было – выбраться отсюда, выбраться и отомстить…
Взрыв, раздавшийся сзади, шел словно бы из-под земли,
тяжело, упруго ворохнулся, ища выхода – и нашел, совсем рядом затрещали,
выгибаясь наружу, доски. Рассыпалась крыша крохотного, изящного теремка вроде
тех, что стоят на детских площадках – этот якобы колодец прикрывал вход в
туннель, и теперь, Данил видел, осел бесформенной грудой обломков. Никаких
сомнений, это…
Он взревел, как зверь, – и тут же вжался лицом в
холодную, сыроватую землю, душа крик.
Это рванул подземный ход…
Две мины сработали-таки – и высоко над лесом взлетели
завывающие нелюдским посвистом пронзительно-зеленые ракеты, медленно поплыли к
земле, разбрасывая веера искр, свистя…
Бронетранспортер пятился, выплевывая огонь, пробегавшие меж
пылающих коттеджей фигуры оттягивались следом. Кое-где еще стреляли, очередь
прошлась по окнам домика для обслуги, разорвалась граната, вызвав новый пожар –
но о н и, безусловно, уходили, торопливо лезли на броню, слышно было, в
промежутках меж выстрелами – слух у него в момент смертельной опасности, как
случалось не раз, обострился необычайно – как скребет по бортам подкованные
ботинки, как пронзает воздух разбойничий посвист. И восьмиколесное стальное
чудище, на прощанье щедро разбрызгав окрест свинец, задним ходом выкатилось в
ворота – словно хищный кальмар втянул щупальце.
И стало очень тихо, только пламя трещало, яростно горели
добротные сухие бревна коттеджей, выбрасывая в ночное небо завивавшиеся
спиралями фонтаны искр. Потом где-то слева заголосили женщины. Мелькнула
сторожко кравшаяся фигура, вжавшая голову в плечи.
Данил приподнялся и тихо свистнул. Человек шарахнулся,
всмотрелся и слепо пошел на него, раскачиваясь, дергая головой. Узнав, Данил
спрятал пистолет. Прислушался – рычания бронетранспортера уже не слышно, словно
он растворился во мраке. Вытащил рацию, встряхнул. Слышно было, как внутри
что-то брякает, свободно перекатываясь. Данил размахнулся, швырнул ее прочь. Не
было ни чувств, ни мыслей.
Теперь он з н а л. Совершенно точно. И понимал, как жестоко
обманулись они с Фролом, полагая самонадеянно, что новых фигур на доске не
может прибавиться, что играть до скончания века придется привычным набором.
Конечно, прежние бароны с такой проблемой не сталкивались, но это не
оправдание, нельзя было, посчитав себя хозяевами жизни, забыть о некоторых
свойствах человеческой психологии, о вечном, как мир, искусе – переделить е щ е
р а з…
Дядя Миша натолкнулся на него грудью, Данил сгреб его за
ворот и закатил парочку хороших оплеух. Подействовало. Старый лагерный сиделец
немного оклемался. Оглянувшись, Данил рассмотрел в зареве пожарища, что забор
обрушился там, где под ним пролегал подземный ход. Все завалено, образовалась
словно бы длинная ложбина, уходящая во мрак… «шнуровой» заряд? Очень похоже.
Протянули во всю длину хода, с небольшими промежутками, пластиковую колбаску,
набитую чем-то вроде… что у нас проще всего достать? «Семрокс», конечно.
Присобачили натяжку изнутри к выходному люку, и стоило потянуть его на себя…
Да, именно так, взрыв словно бы к а т и л с я к Данилу, а не наоборот.
Несколько взрывателей. Детонация. Люди моментально погибли еще до того, как все
рухнуло – от зажатой в бетонной трубе взрывной волны. Погибли. Люди. Он не
питал иллюзий и глупых надежд. Хуже всего было, что мозг работал послушно и бесстрастно,
как арифмометр. Погибли, все трое…
– Командир, я такого и по зонам не видал… – дядю
Мишу все еще потряхивало. – Бля, есть Бог, успел в бочку прыгнуть, на
въезде, у пожарного щита… – Он, действительно, был мокрехонек, Данил
только сейчас осознал. – Этот амбар колесами прямо по собакам проехал,
потом по трупам, только брызги…
– Тихо! – Данил встряхнул его, держа вытянутой
рукой. – Ну, оклемался?
Ближе к воротам мелькнул робкий луч фонарика – конечно,
остались живые…
– Кто приезжал после десяти вечера? – спросил
Данил. И, не дожидаясь ответа, сам назвал фамилию. – Да? (дядя Миша
закивал). Лазили в туннель? Ах, проверяли…
– Смотри, ходят парни… Двое… Витек, точно…
– Цыц! – сказал шепотом Данил. – Сейчас
понаедут «луноходы», если не ошибаюсь, а я теперь не ошибусь…
– Надо делать ноги…
– Ноги буду делать я, – сказал Данил. –
Потому что меня тоже прикончили, я труп, понял? Я полез в туннель с персом и
обеими бабами, ясно тебе? А ты прикрыл за нами дверь и потом только забрался в
бочку, а тут и рвануло… Вон она, бочка, кстати, как нарочно для тебя
приготовлена. Понял? Понял, спрашиваю?
– Да понял… Рисково играешь, начальник…
– Где там… – Данил усмехнулся, чувствуя, как
отпадает с лица засохшая грязь. – Если он думает, что я покойник, где ж
тут риск? Ты, главное, не подведи, Христом-богом прошу, дядь Миша, а то, чем
хочешь клянусь, потроха выну по порции…
– Да я что? Впервые горбатого лепить, что ли? Нарисую в
лучшем виде, только не сунули бы на нары…
– Тебя-то за что? Чистый ведь… А сунут – вытащу. Но
денек мне просто-таки необходимо побыть покойником… – он оглянулся. –
Ага, забегали живее… Еще заметят, чего доброго, живого-то покойничка… Я пошел.
Смотри, не подведи…
Пригибаясь, осторожно ступил в рыхлую землю, сразу же
провалился чуть ли не по колено. Это было, как брести по болоту. Приходилось
ступать осторожно, каждый раз щупая ногой. Подошва то проваливалась еще глубже,
то натыкалась на обломок толстостенной бетонной трубы, ноги соскальзывали, один
раз он чуть ли не по бедро провалился и едва высвободился. «Полоса
препятствий», слава богу, накрылась на этом участке полностью – но для пущей
надежности он передвигался чуть ли не с черепашьей скоростью.
Оказавшись за забором, свернул влево, с облегчением
почувствовав под ногами совершенно твердую землю. И побрел по темному лесу,
чутко прислушиваясь, держа руки перед лицом, чтобы не выколоть глаза,
напоровшись на сук, забирая к тракту, – перепачканный грязью человек с
итальянским пистолетом на поясе и лежащими в кармане куртки документами, мечтой
историков, где на карте была четко обозначена всеми забытая за семьсот с лишним
лет, набитая проклятым золотом могила Чингисхана…
Глава 9
Беспокойное бытие живого мертвеца
Живые покойники шатаются по улицам не в одних лишь
телеужастиках. Попадаются и в жизни, даже в Сибири.
