Живым покойником трудновато и странновато быть только первые
полчаса. Потом как-то незаметно привыкаешь, в особенности если такое положение
следует срочно использовать с максимальной выгодой. Данил, два с лишним часа
пробираясь к дому сначала темным лесом, а потом окраинными улицами, успел уже
свыкнуться с новой ролью. И не зажигал света в квартире, вымывшись и улегшись
спать во мраке, как покойнику и полагается, – свет могли заметить, а это
совсем ни к чему…
В этом новом положении, как ни странно, как ни вспоминай
вчерашние тягостные гнусности, обнаружилась своего рода пикантность. Честное
слово. Будто оказался на иной планете.
За ним не таскалась охрана, и по улицам он не ехал на
машине, а шагал пешком – отчего улицы казались чуточку незнакомыми. Пытался
было добраться до места на троллейбусе – но давно отвык, оказалось, от
общественного транспорта. Окружающие умело ввинчивались в малейшие промежутки
меж телами соседей, толкались привычно-изощренно, а Данил, несмотря на всю свою
выучку, растерянно болтался посреди водоворота локтей, спин, энергично
действовавших задницами расплывшихся баб, старушек, способных придавить почище
здорового мужика, – болтался словно пробка в быстром ручейке.
К тому же локти и бока все время попадали ему по кобуре,
казалось, она вот-вот оторвется с ремня, а сумку, где лежала «беретта»,
постоянно заклинивало меж ближайшими соседями. Он наконец сообразил, что
последние годы жил в совершенно другом мире – но к тому времени был сыт по
горло оскорблениями и тычками, а в один прекрасный миг понял вдруг, что вот-вот
ввяжется в бессмысленную свару. И выскочил, не доехав примерно трети пути.
На улице стало полегче, тут на тебя никто не обращал
внимания, все равно, спешил ты или торчал столбом. Данил купил газету, сунул в
карман, съел импортное мороженое у бело-синего киоска, украшенного забубенным
пингвином – и отправился дальше. Никакой особой маскировки он применять не стал
– да и где раздобыл бы, отрезанный от «костюмерной», накладную бороду или
мундир капитана второго ранга? – поэтому всего лишь надел очки с простыми
дымчатыми стеклами (тут Логун прав, здорово меняют внешность) да легкую белую
кепочку, каких никогда прежде не носил из-за давней нелюбви ко всяким головным
уборам.
К месту встречи прибыл загодя, в пятнадцать минут восьмого.
Замешался в толпу на остановке и маневрировал там, держась на периферии. Дядю
Мишу, вылезшего из шестого троллейбуса, засек сразу и в отдалении шел за ним до
парка с бюстом Шишкова, но слежки не обнаружил. Сделав контрольный круг,
подошел к скамейке и уселся рядом. Верный бандюга выглядел скверно, словно с
лихого похмелья, – обвисли мешки под глазами, глаза воспаленные, небрит.
Одет, правда, неплохо, так что тихо беседовавшая на скамейке парочка внешним
видом вполне сочеталась, и внимания на них не обращали.
– Хана нашей санатории, – сказал дядя Миша,
неуклюжими пальцами вспарывая сигаретную обертку. – Будто Мамай прошел.
Половина выгорела, а что целым осталось, побито пулями. Как они всех подряд не
покрошили, в толк не возьму…
– Ты о людях давай…
– Восьмерых наповал, троих увезли в «крестовой», трое
только своими ногами ходят. По холуям не шибко-то и лупили, у них там троечка
поцарапанных – и все. Под кроватями отлеживались.
– Ладно, – хмыкнул Данил. – Ты-то сам где
отсиживался, за героическим пулеметом?
– Не привык я к таким толковищам, чего уж…
– Что потом?
– Телефон не работал ни один – видимо, на пару со
светом обрезали. Ребята отыскали целую рацию и звякнули на фирму, а дежурный
поднял тарарам. «Скорая» первой приперла, потом пожарники и менты…
– Припомни хорошенько, – сказал Данил, – не
раньше ли они приехали, чем следовало бы?
Дядя Миша принялся старательно думать.
– Да нет, не похоже, чтобы раньше. Наоборот,
припозднились. Как у них отродясь и заведено. Ну и рожи у них были… «Луноход»
прикатил обычный, патрульный, через полчасика только нагрянул со своими
сыскарями Ведмедь…
– Бортко?
– Он. Долго там пинкертонили, носами вспахали все…
Мотали всем нервы на забор чуть не до утра, а мне как крайнему – двойную
порцию. Думал, определят на пайку – нет, пронесло. Но подписочку о невыезде
сунули мне одному, конечно, из всего экипажа, такая уж сволочная фортуна у
клейменого, – он хихикнул. – Все путем, командир. Стоял на своем, как
Зоя Космодемьянская – мол, в тот лаз вы кинулись все четверо, я было тоже
следом хотел, да ты отпихнул и велел держать тылы. Даже на истерике им сыграл –
только, хнычу, завязал и решил по жизни шагать с честной записью в трудовой,
что твой покоритель целинных и залежных земель, только пригрел меня путний
непачканый хозяин – да мочканули благодетеля, хоть рыдай в занавеску… Они
походили вокруг м о г и л к и, да где там лопатами разгребешь… Я так понял,
собираются пригнать технику и перевернуть все. Пока они ее найдут да пригонят,
при нашем бардаке две Госдумы переизбраться успеют… Словом, ты, командир,
покойник в законе, официальной бумагой припечатанный, как дощечкой с номером…
Глядишь, еще и доказывать придется, что живой, а против протокола и «с моих
слов записано верно» переть тяжеленько…
– ОН приезжал? – спросил Данил.
– А то! Ужасался, козел, талантливо, хоть сейчас вешай
ему народного артиста. Потом, когда мусора схлынули, прокрутил нас всех по
второму кругу. Я ему – ту же мультяшку. И Генке тоже, понял? Такая встряска с
людьми, случается, делает разные поганые чудеса – вот Генаш с моего базара и
перепугу вбил себе в башку, будто тоже видел, как ты нырял в лаз вслед за
персюком. Да так расписывал, что я с недосыпу и переживаний на минутку сам
засомневался – вдруг тебя и точно засыпало… Между прочим, этот пидер и не
подумал подмогнуть милиции техникой, хотя мог бы табун импортной припереть, на
базе-то у нас ее несчитано…
– А зачем я ему? – пожал плечами Данил. – Я
ему теперь и на сувениры не нужен… Могу и полежать, что твой Чингисхан – пока
он крутит делишки. Вот что, дядя Миша… Ты тайгу знаешь?
– А то! От вдоль и до поперек. Я ее, командир, на своем
веку бензопилой побрил столько, что если посчитать, какой-нибудь задроченный
Люксембург и получится. А то и Франция. В экспедиции пару раз ходил, еще при
коммунистах, шурфы бил, провода таскал. Такая работенка, что и пахать честно не
западло – ни ментов, ни властей, ни светофоров… С ляльками, правда, плоховато.
Чистюльки с дипломами пежатся со своим братом, поварихи еще при крепостном
праве выплюнулись, а в деревне отряд не всегда и стоит. Вот только охотник из
меня никудышный. Больше привык, что сам идешь, а ружья сзади несут… Рассказать,
как я по бухаловке рысь с колуном гонял?
– Потом, – сказал Данил. – Не о том сейчас
базар…
…Интеркрайтовский телефон не отзывался. «Понятно, –
подумал Данил, отходя от автомата, единственного исправного в шеренге из
шести. – ОН и прежде не любил продирать глазыньки в столь ранний час.
Наработался за ночь, трудяга, изнервничался, дрыхнет, благо без начальства
остался. Ничего, сейчас поднимем. Домашний телефон там с определителем, но
подойдет жена, а если и сам, не беда…»
