— Нет, — ответила та, втайне надеясь, что расспросы на этом и прекратятся. Много раз она уже пыталась объяснить дочери причину, по которой ей пришлось расстаться с Риком, но Кетти никак не могла принять сам факт развода, а главное то, что отец уже никогда не будет жить вместе с ними.
Кетти такой ответ явно не удовлетворил:
— А почему папа не может остаться у нас?
Бетси взяла Кетти на руки и понесла в гостиную на диван.
— Кто твоя лучшая подруга? — спросила она у дочери.
— Мелани, — ответила та.
— А помнишь, как вы на прошлой неделе поссорилась с ней?
— Да.
— Вот и мы с папой поругались. И очень серьезно. Почти так же, как ты с лучшей подругой.
Кетти это явно озадачило. Бетси продолжала держать дочь на руках, а потом поцеловала ее в макушку.
— Но я с Мелани тут же помирилась. Разве вы с папой не можете сделать то же самое?
— Может быть, позднее. Сейчас пока рано. Пусть папа поживет отдельно.
— А папа сердится на тебя за то, что ему пришлось забрать меня из школы, да?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что он был тогда такой рассерженный, и я сама слышала, как вы ругались.
— Нет, сладкая моя, — возразила Бетси, прижав дочь к себе как можно сильнее. — К тебе это не имеет никакого отношения. Во всем виноваты только мы. Мы просто очень злы друг на друга.
— Почему? — спросила Кетти, и губы ее слегка задрожали. Она готова была вот-вот разрыдаться.
— Не плачь, милая.
— Я хочу быть с папой, — сказала Кетти и потихоньку заплакала, уткнувшись маме в плечо. — Я не хочу, чтобы он уходил от нас.
— А он и не уходит. Он всегда будет твоим папой. Он очень любит тебя.
Кетти неожиданно вырвалась из материнских объятий и сползла на пол.
— Это твоя вина, мама. Это ты пошла работать! — закричала она.
Бетси была в шоке.
— Кто сказал тебе об этом?
— Папа. Тебе следовало остаться дома со мной, как мама Мелани.
— Но папа ведь работает, — начала Бетси, пытаясь сохранить спокойствие. — И работает даже больше, чем я.
— Мужчины должны работать. А ты должна была заботиться обо мне.
Ох, как захотелось вдруг Бетси, чтобы Рик сейчас оказался здесь. Она оббила бы об него все кулаки.
— А кто был с тобой, когда ты простудилась? — спросила она дочь.
Кетти на минуту задумалась.
— Ты, мама.
— А когда ты ушибла коленку, то кто приехал забрать тебя домой?
Кетти смотрела в пол.
— А кем ты собираешься стать, когда вырастешь?
— Актрисой или доктором.
— Но это работа, сладкая моя, работа. Причем тяжелая. Чтобы стать актрисой или доктором, придется трудиться не меньше, чем адвокату. А если ты собираешься сидеть все время дома, то ничего у тебя никогда не выйдет.
Неожиданно Кетти прекратила плакать, и Бетси вновь взяла ее на руки.
— Я работаю, потому что мне это очень нравится. Но я не забываю и о тебе, что доставляет мне еще большее удовольствие, потому что я люблю тебя больше, чем свою работу. Но оставаться все время дома мне тоже не хочется, не хочется слоняться без дела и ждать, пока ты вернешься. Поверь мне, это очень скучно.
Кетти задумалась.
— А ты помиришься с папой, как я с Мелани?
— Не уверена, милая. Но с папой ты все равно будешь встречаться столько, сколько захочешь. Он по-прежнему тебя очень любит и навсегда останется твоим папой. А пока, не хочешь ли посмотреть немного телевизор, а я помою посуду. После этого ведь нам обязательно надо прочитать еще одну главу из «Волшебника страны Оз».
— Мне не хочется сегодня смотреть телевизор.
— Тогда, может быть, ты поможешь мне на кухне?
Кетти только пожала плечами.
— А как насчет горячего шоколада? Я могла бы приготовить тебе его.
— О'кей, — согласилась наконец Кетти без особого энтузиазма.
Бетси повела дочь на кухню. Та была слишком мала, чтобы взваливать на ее хрупкие плечи всю тяжесть их семейных проблем, но каким-то образом Кетти все-таки с ними справлялась. Так уж все складывалось в этой жизни, и Бетси ничего не могла поделать.
Когда с посудой было покончено, она прочитала дочери очередную главу из книжки, а затем отнесла ее в постель. Было уже около девяти часов вечера. Бетси устало смотрела на экран телевизора и собиралась уже его выключить, когда зазвонил телефон. Она вернулась на кухню и подняла трубку на третий звонок.
— Это Бетси Тенненбаум? — спросил мужской голос.
— Слушаю.
— Мартин Дариус. Полиция нагрянула в мой дом с ордером на обыск. Я хочу, чтобы вы явились ко мне немедленно.
Высокая кирпичная стена окружала поместье Дариуса. Полицейский сидел в патрульной машине прямо перед черными чугунными воротами. Как только Бетси повернула свою «субару» на дорожку, он вышел из машины и подошел к ней.
— Боюсь, мэм, что проезд запрещен.
— Но я адвокат мистера Дариуса. — сказала Бетси, протягивая через открытое окно свое удостоверение. Полицейский принялся тщательно изучать карточку и затем вернул ее.
— Мне приказано никого не пускать в дом.
— Уверяю вас, это не касается адвоката мистера Дариуса.
— Мэм, идет обыск, и вам следует держаться в стороне.
— Но я именно поэтому здесь и оказалась. Ордер на обыск не дает права полиции держать людей в стороне от места обыска. У вас есть переговорное устройство в машине? Почему же вы тогда не спросите начальство, чтобы узнать, могу ли я войти?
Снисходительная улыбка на лице полицейского сменилась непроницаемостью Клинта Иствуда, но он все-таки пошел к своей машине и начал что-то говорить в переговорное устройство. Меньше чем через минуту парень вернулся, и вид у него был явно не очень довольный.
— Детектив Барроу сказал, что вы можете проехать.
— Благодарю, — вежливо проговорила Бетси. Отъезжая, в зеркальце заднего вида она успела заметить, с каким выражением посмотрел ей вслед полицейский.
После впечатляющей кирпичной стены и витых чугунных ворот Бетси ожидала увидеть старомодный дом в колониальном стиле, но вместо этого в глаза бросилась конструкция из стекла и металла с острыми углами в стиле модерн, что не имело ничего общего с консервативным девятнадцатым веком. Бетси припарковала свой автомобиль рядом с патрульной машиной невдалеке от того места, где кончалась извилистая дорожка. Крытый мостик соединял дорожку с парадной дверью. Проходя его, Бетси невольно посмотрела вниз и увидела множество полицейских, толпившихся вокруг крытого бассейна.
