– Двести пятьдесят, и я поехал.
– Я сюда приехал прямиком из больницы, так что у меня нет с собой наличных. Я отдам тебе завтра.
Улыбка исчезла с лица торговца.
– Тогда и снежок получите завтра, – сказал он.
Кардони знал, что так и будет.
– Говори, где завтра встретимся, – сказал он, не делая ни малейшего движения, чтобы вернуть кокаин.
Краус протянул руку ладонью вверх.
– Пакет, – приказал он.
– Слушай, Ллойд, – спокойно заметил Кардони, – мы были друзьями почти год. Зачем усложнять?
– Вы знаете правила, док. Нет денег – нет снежка.
– Я собираюсь заплатить тебе завтра, но кокаин мне нужен сегодня. И давай не будем портить хорошие отношения.
Рука Ллойда нырнула в карман. Когда он ее вынул, в ней был выкидной нож.
– Какой страшный ножичек, – заметил Кардони без малейшего признака страха.
– Отдай кокаин и перестань дурить.
Кардони вздохнул:
– Я уверен, что ты умеешь пользоваться ножом.
– Ты угадал, мать твою.
– Но тебе стоит задать себе один вопрос, прежде чем ты решишь им воспользоваться.
– Это тебе не передача «Отгадай-ка». Давай сюда снежок.
– Подумай минутку, Ллойд. Ты крупнее меня и моложе, и у тебя есть нож, но я почему-то не боюсь, верно?
В глазах торговца мелькнуло сомнение, он быстро оглянулся.
– Нет-нет, Ллойд, дело не в этом. Мы с тобой одни, ты да я. Я специально так задумал, потому что догадывался, как ты можешь себя повести.
– Слушайте, я вовсе не хочу причинять вам вред. Просто верните мне кокаин.
– Ты не причинишь мне вред, и я не отдам тебе кокаин. Я это точно знаю. Ты быстренько догадайся почему, пока не случилось ничего плохого.
– Что за бред вы несете?
– Это секрет, Ллойд. Я кое-что знаю, а ты нет. Я знаю, что случилось с тем, кто в последний раз полез на меня с ножом.
Кардони заметил, что торговец предпочитает не приближаться к нему, причем рука его заметно дрожит.
– Ты очень многого обо мне не знаешь, Ллойд. – Он пристально посмотрел на связника. – Тебе когда-нибудь приходилось убивать человека? Приходилось? Голыми руками?
– Вы мне угрожаете? – спросил Краус с фальшивой бравадой.
Кардони медленно покачал головой:
– Совсем ты не сечешь, верно? Мы же здесь совсем одни. Если что-нибудь случится, никто тебе не поможет. – Кардони выпрямился во весь рост и немного отодвинулся в сторону, чтобы затруднить торговцу нападение. – Я всегда отдаю свои долги. Я заплачу тебе завтра.
Торговец заколебался. Кардони буравил его холодными глазами. Краус облизнул губы. Доктор сел в свою машину, и Краус не сделал ни малейшей попытки остановить его.
– Завтра будет уже триста, – заявил Ллойд нетвердым голосом.
– Разумеется, за неудобство следует платить.
– Ты уж лучше привози деньги, мать твою.
– Без проблем, Ллойд. – Кардони завел двигатель. – Приятного тебе вечера.
Кардони небрежно помахал рукой на прощание, как будто уезжал после удачной игры в гольф.
6
Глаза Мэри Сандовски открылись. Там, где она находилась, было абсолютно темно, и сырой теплый воздух давил на нее. Мэри задумалась, можно ли ощущать прикосновение воздуха во сне, но она так устала, что не нашла ответа, снова закрыла глаза и задремала.
Прошло какое-то время. Глаза Мэри снова открылись, и она усилием воли заставила себя выбраться из тумана. Попыталась сесть. Ремни врезались в лоб, запястья и щиколотки и не давали ей возможности двинуться. Она запаниковала, забилась, но вскоре сдалась. Лежала в темноте и тишине и слушала, как бьется сердце: тук-тук-тук.
– Где я? – громко спросила она. Голос эхом отозвался в темноте. Мэри несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и оценить обстановку. Она знала, что обнажена, потому что чувствовала воздух всем телом. Мэри лежала на простыне, под простыней была жесткая поверхность. Это могла быть каталка или операционный стол. Больница! Она находится в больнице. Наверняка.
– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнула Мэри. Медсестра должна ее услышать. Кто-нибудь придет и расскажет ей, почему она попала в больницу… если, конечно, она в больнице. Тут Мэри осознала, что в воздухе чувствуется неприятный запах. Не было того аромата антисептиков, к которому она привыкла на работе в больнице Святого Франциска.
Открылась дверь. Она услышала щелчок выключателя, ее ослепил поток света. Мэри закрыла глаза. Дверь захлопнулась.
– Вижу, пациентка уже проснулась, – дружелюбно сказал голос. Он показался ей отдаленно знакомым. Мэри медленно открыла глаза, прищурившись, чтобы защититься от света голой лампочки, висящей прямо над ней.
– Надеюсь, вы отдохнули. У нас много работы.
– Где я? – спросила Мэри.
Ответа не последовало. Мэри услышала звук шагов. Напряглась, пытаясь разглядеть лицо человека, стоящего в торце стола.
– Что со мной? Почему я здесь?
Фигура переместилась, встав между Мэри и лампочкой. Она разглядела кусок зеленого халата, какие хирурги надевали во время операции. Сердце Мэри ушло в пятки. Она почувствовала, как в вену на руке вошла игла.
– Что вы делаете? – с беспокойством спросила Мэри.
– Даю вам то, что повысит вашу чувствительность к боли.
– Что? – переспросила Мэри, неуверенная, что правильно расслышала.
Внезапно горло Мэри сжалось. Она ощутила тепло. Каждый нерв в теле стал чувствительным. Она пыталась дышать и стала потеть. Ее поры источали запах страха. Внезапно простыня под ней стала влажной и грубой, а воздух, который ласкал ее обнаженное тело, напоминал наждачную бумагу.
В полном молчании рука незнакомца коснулась ее левой груди. Она казалась невероятно холодной, как сухой лед.
– Пожалуйста, – взмолилась она, – скажите мне, что происходит.
Большой палец ласкал ее сосок, и она вдруг ощутила жуткий страх, который приподнял на долю дюйма ее тело над столом.
– Прекрасно, – заметил голос. – Великолепно.
Рука исчезла. Затем полная тишина. Мэри закусила губу и попробовала перестать трястись.
– Поговорите со мной, – взмолилась она. – Я заболела? – Мэри расслышала знакомый звон хирургических инструментов. – Вы собираетесь оперировать?
Доктор не ответил.
– Я Мэри Сандовски. Медсестра. Если вы скажете мне, что собираетесь делать, я пойму. Не стану бояться.
– Да неужели?
Доктор хихикнул и подошел к столу. Она увидела свет, который, танцуя, отражался от острого лезвия скальпеля. Теперь она уже захлебывалась словами от страха, но доктор не обращал внимания на ее вопросы и начал мурлыкать какую-то мелодию.
