– Нам подсказали.
– Кто?
– Мистер Аноним.
– И эта подсказка была анонимной для всех журналистов и телевизионщиков?
– Не спрашивала.
– Ну что ж, и на том спасибо.
– А к чему ты клонишь, Аманда? Ты что-нибудь обнаружила?
– Обещаю, ты будешь первой, кому я все расскажу, когда у меня будет достаточно доказательств.
– Давай как-нибудь встретимся за стаканчиком пивка или сходим в кино, – предложила Грейс. – О делах говорить не будем.
– Неплохое предложение.
Кейт наблюдала за разговором двух подруг.
– В чем проблема? – спросила она, как только Грейс ушла.
– Все очень странно. С одной стороны, только три человека – судья Грант, Уэнделл Хейес и секретарь Гранта – знали о том, что судья намерен назначить Хейеса адвокатом Дюпре. А с другой, если Хейесу по каким-то причинам необходимо было пронести в тюрьму заточку и для этого отвлечь охранников в приемном отсеке, лучше всего заполнить отсек орущими журналистами и телевизионщиками, слепящими Ларри Маккензи прожекторами, с обычной для них суетой и сумятицей...
27
У дверей репортеры ждали выходивших из зала суда Тима Керригана и Марию Лопес. Большинство зрителей уже разошлись, но среди журналистов и телевизионщиков Керриган заметил молодую блондинку в солнечных очках, джинсах, футболке и кожаной куртке. Она стояла, прислонившись к мраморной колонне, и, как ему показалось, слишком пристально разглядывала его. Однако тут появился телеоператор и загородил ее своим оборудованием. А когда оператор ушел, блондинки уже не было.
Как только завершилась пресс-конференция, к прокурору подошли Стэн Грегарос и Шон Маккарти.
– Ну, как слушания? – спросил Керриган детективов.
– Верная победа на все сто, – ответил Грегарос. – Ты хорошо поразвлечешься на суде, если Джеффи будет продолжать настаивать на своей дерьмовой теории о том, что Дюпре действовал в целях самообороны.
– У нас есть и другие улики против Дюпре, – добавил Маккарти. – Помнишь, Риттенхаус говорил, что, по словам Тревиса: "Джон собирался все уладить в ночь убийства"?
Керриган кивнул.
– Я попросил переслать распечатку телефонных переговоров Дюпре. Из дома сутенера звонили на виллу Тревиса в Данторпе вечером накануне убийства сенатора.
– Еще один гвоздь в гробик малыша Джонни! – воскликнул Грегарос.
Беседа детективов с прокурорами продолжалась несколько минут, после чего Тим и Мария сели в лифт, который должен был доставить их на этаж, где располагалась окружная прокуратура.
– У меня есть еще работа по другому делу, Мария, – сказал Керриган. – Ты тем временем продолжай изучать улики, о которых мы только что беседовали. А завтра мы свяжемся.
– Хорошо.
Мария ушла, а Керриган открыл свой кабинет. Закрыв за собой дверь, он швырнул папки на стол, а пиджак повесил на крючок. Ослабляя узел галстука, Тим вдруг вспомнил блондинку, которую в течение всего нескольких мгновений видел у входа в зал суда. Что-то в ней показалось ему очень знакомым.
На столе зазвонил интерком.
– На второй линии некая мисс Жасмин, – сказала секретарша.
Керригана парализовал ужас, и он снова вспомнил ту блондинку. Теперь уже без малейших сомнений он мог сказать – у дверей зала судебных заседаний стояла именно Элли Беннет.
Керриган поднял трубку.
– Привет, Фрэнк, – прозвучал знакомый хрипловатый голос.
– Мне кажется, вы ошиблись, – ответил Тим, осторожно подбирая не только слова, но и интонацию.
– Неужели, Фрэнк? Может быть, мне лучше обратиться к газетчикам, чтобы они выяснили, кто из нас ошибается?
– Не думаю, что на этом пути вас ожидает большой успех.
– А вы не думаете, что их заинтересует история о молодом окружном прокуроре, добивающемся смертного приговора для сутенера и одновременно предающемся грязным сексуальным играм с одной из его шлюх?
Тим закрыл глаза и попытался не потерять самообладание.
– Чего вы хотите?
– Давайте встретимся в том же месте, где мы встречались в последний раз, и я все расскажу вам лично. В восемь часов. Не опаздывайте, Фрэнк, или Жасмин очень рассердится.
Керриган почувствовал внезапное страстное томление, стоило воспоминаниям об их встрече всплыть в его памяти. Безумное нестерпимое желание близости с Элли вспыхнуло в Керригане с новой небывалой силой, несмотря на то что он прекрасно понимал: еще одно свидание может повлечь за собой его окончательную гибель.
И тут он вспомнил о Синди. Что-то изменилось в их отношениях, появилось нечто новое, чего раньше он и представить не мог. Они стали ближе друг другу с той ночи, когда он вернулся из дома убитого сенатора.
Синди сумела утешить его и отвлечь от страшных мыслей. Когда Тим занимался любовью с женой, он не испытывал той дикой животной страсти, которую пережил во время близости с Элли и в которой похоть и стыд смешались в огненный коктейль запретных наслаждений. Однако, уходя из мотеля, он чувствовал себя низким, подлым и грязным, а в объятиях Синди ощущал мир и покой.
Какое-то мгновение Керригану казалось, что он сможет проигнорировать шантаж Элли, но потом понял, что у него не хватит мужества на подобный поступок. И кроме того, она ведь действительно обладает определенной властью над ним и способна серьезно испортить ему репутацию. Элли может обратиться в газеты, к Джеку Штамму, а что хуже всего, она может обо всем рассказать Синди. Тим понял, что потерпел поражение. Элли Беннет приказала ему прийти в мотель, а он слишком слаб и напуган, чтобы отказать ей.
Часть IV
Веселенькое заведение на Воэн-стрит"
28
Джойс Хамаду было совсем несложно отыскать среди толпы студентов, около трех часов дня громадным валом выкатывавшейся из Смит-Холла. Кейт Росс нашла фотографию девушки в папке с делом, которую Оскар Бэрон дал Аманде. Впрочем, как оказалось, фотография давала весьма отдаленное представление об оригинале. Широкие джинсы и такая же свободная фирменная майка Портлендского университета не могли скрыть роскошную фигуру. Иссиня-черные волосы Хамады свисали до пояса и отливали в полуденном солнце особым блеском, словно были покрыты светящимся лаком. Удивительно красивым ее лицо делали миндалевидные глаза, крупные и необычайно яркие. Вне всякого сомнения, девушка украсила бы собой обложку любого журнала мод.
Кейт проследовала за девятнадцатилетней второкурсницей на противоположную сторону улицы, где располагался гараж. Она немного отстала, когда Хамада поднималась по лестнице на четвертый этаж, но сократила разрыв к тому моменту, когда девушка начала засовывать учебники в багажник старенькой "мазды".
