Тревис закрыл глаза и представил свою ноябрьскую победу. У демократов царит полная неразбериха. У них нет даже явного лидера для первичных выборов, не говоря уже о реальном сопернике для него, сенатора Тревиса, на основных выборах. Президентский пост практически у него в кармане.
– Они подъезжают, сенатор.
Тревис настолько погрузился в размышления, что не заметил приближения телохранителя. Сенатор проследовал за охранником ко входу в особняк. Черный "порше" в эту минуту как раз делал последний поворот по длинной подъездной дорожке. Тревис весь напрягся от предвкушения долгожданной встречи и не обратил внимания на Элли Беннет, брюнетку в черном вечернем платье, которая, стоя у входа в дом, тоже наблюдала за прибытием "порше".
Когда машина остановилась, охранник открыл дверцу, и из автомобиля вышла элегантная блондинка. Лори Эндрюс. Она нервно оглянулась по сторонам. Сенатор почувствовал прилив крови одновременно к щекам и промежности, что вызвало в нем ощущения подростка, готовящегося вот-вот расстаться с невинностью.
Джон Дюпре, молодой красавец в обтягивающих джинсах, узкой черной майке и белом шелковом пиджаке, покинул место водителя и подошел к Тревису. К нему же, мило улыбаясь Лори, приблизилась и Элли Беннет.
– Спецдоставка по вашему запросу, сенатор, – сказал Дюпре, одарив всех наглой улыбкой.
– Спасибо, Джон.
Как только Лори увидела сенатора, то тут же смертельно побледнела. Лори Эндрюс казалась хрупкой и крошечной девочкой-подростком, несмотря на то что ей уже перевалило за двадцать и она успела стать матерью. Родители Лори принадлежали к числу суровых, закаленных нелегкой жизнью фермеров. Узнав, что дочь беременна, они не задумываясь выгнали ее из дома. Ей не удалось закончить среднюю школу, да и особым умом Бог девушку не наделил. Внешность была, пожалуй, единственным достоинством Лори. Джон Дюпре нашел ее на улице, отмыл, откормил и сделал одной из своих "кобылок", так как знал, что ради своей дочери Стейси, ради ее безопасности и благополучия Лори пойдет на все. Из страха и необходимости она стала рабыней Джона, хотя, как ей казалось, это положение скоро должно было закончиться. Лори чувствовала, что они со Стейси обязательно будут снова свободны. Но пока ей приходилось выполнять то, что приказывал Джон. И все же Лори не могла предположить, что Дюпре вновь заставит ее отдаваться сенатору. Особенно после того, что случилось в последний раз...
Лори схватила сутенера за рукав:
– Джон, ну пожалуйста!..
– Что случилось? – спросила Элли Беннет, незаметно передав Дюпре миниатюрную кассету. Он быстро сунул ее в карман.
– Это тот самый, – сказала Лори.
Мгновение Элли озадаченно смотрела на девушку, не понимая, что она имеет в виду. Наконец до нее дошло. И она сделала шаг к Дюпре, преградив ему путь к сенатору.
– Не надо, Джон. Пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла Элли.
– Ничего не могу поделать, – ответил Дюпре.
– Ты самый настоящий ублюдок!
Выражение лица у Дюпре сделалось несколько озадаченным. Однако прежде, чем он успел ответить, Тревис сказал:
– А разве ты не должна находиться в нашем "логове"? – Сенатор кивнул одному из охранников, добавив: – Уберите ее отсюда.
Телохранитель взял Лори за локоть.
– Отпустите меня! – злобно крикнула она и попыталась вырваться, но страж сенатора только крепче сжал ее руку.
– Извини, – сказала Элли, обращаясь к Лори, когда охранник потащил ее в дом.
– Мне казалось, вы должны были привезти сюда своих лучших девочек! – резко бросил Тревис, обращаясь к Дюпре.
– Элли великолепна, – попытался заверить его Дюпре. – Она будет восхитительна, вы не пожалеете.
– Как бы она не пожалела, – заметил Тревис. Затем он кивнул еще одному человеку, незаметно курившему в тени у боковой стены дома.
Человек переместился в круг яркого света у входа в особняк. Это был довольно смуглый, жилистый, среднего роста мужчина. Под рубашкой с короткими рукавами бугрилась мощная мускулатура, покрытая угрожающей татуировкой. Лицо мужчины было плоским и все в оспинах от угрей. Темно-карие глаза казались безжизненными. Верхнюю губу украшали едва заметные усики.
– Buenas noches
[6]
, Лори, – сказал он умильным голосом, так сильно контрастировавшим с его мрачным, угрожающим видом. – Еще разок я буду твоим шофером.
Лори инстинктивно зажала рот рукой.
– Пошли, chiquita
[7]
.
Она бросила умоляющий взгляд на Дюпре, но сутенер уже смотрел в другую сторону.
– А может, возьмете другую девушку? – все-таки предложил он Тревису, и в его голосе послышалась легкая дрожь.
– У тебя что, мало других проблем, кроме как действовать мне на нервы? – злобно ответил сенатор; затем он повернулся спиной к Дюпре и проследовал в особняк.
– Мануэль, – сказал Дюпре, обращаясь к мужчине, стоящему рядом с Лори, – неужели ты ничего не можешь сделать?
– Кто я такой, чтобы стоять на пути настоящей любви?
– Он же самый настоящий долбаный психопат, – сказал Дюпре, понизив голос так, чтобы его могли слышать только Мануэль и Лори.
Мануэль кивнул в сторону Эндрюс:
– Она всего лишь продажная красотка. А Гарольд вот-вот станет главой ФБР, ЦРУ и всех других букв алфавита, способных в два счета вышибить мозги из нас обоих. Он не тот человек, которого можно злить.
До Дюпре начинала доходить мрачная суть происходящего, и ему пришлось смириться. Повернувшись к Лори, он сказал:
– Мне очень жаль, детка. Я ничего не могу поделать.
Лори стало дурно. Мануэль взял ее за руку и повел к ожидавшей их машине. Когда их фигуры скрылись в темноте, Дюпре сквозь ткань пиджака нащупал кассету. Мануэль прав. Его ведь отпустили из тюрьмы на поруки, и адвокат совсем не уверен в благополучном исходе дела. Ему были нужны друзья, занимающие высокие посты, а более высоких постов, чем в Белом доме, просто не существует.
* * *
Гарольд Тревис разжал кулаки и увидел, что они покрыты кровью. Как это могло случиться? Он вспомнил, как девушка выбежала из спальни. Черт, быстро же она бежала! Поджав свою маленькую попку, с болтающимися грудями, девушка ловко перепрыгнула через кровать. Он дал ей небольшую фору перед тем, как поймать в гостиной, – пусть думает, что сможет удрать. Тревис помнил, как перепрыгнул через кушетку, зажал волосы девчонки в кулаке, а вот что случилось потом, сенатор никак не мог осознать. Эндрюс лежала на полу, голова ее была повернута под каким-то странным углом и окружена широким кровавым нимбом. Черт возьми, какая потеря!
