– Я не поеду, но ты-то съезди!
– Меня не звали, – пробубнил он, коротко глянул на нее и тут же отвернулся. – И вообще я в краткосрочном отпуске.
– Вот противный. – Арина решительно прошла в его угол, заваленный строительным инвентарем и засыпанный цементом вперемешку с огнеупорной глиной. Схватила Перцева за плечо: – А как же новости, Перец?! Нам же важно быть в курсе, так?
– Нет, не так. – Он медленно поднялся, повернулся к ней, ухмыльнулся догадливо. – Неймется, да, Ир? Чес идет по всему телу? И хочется, и колется, так?
– Допустим. – Она зажала ладони под мышками, глянула на него с вызовом. – И что?
– А ничего. Хочется. Поезжай. Я не поеду.
И он снова принялся ковырять швы, что-то бормоча себе под нос неразборчивое.
Арина пошла собираться.
Что надеть, что надеть? Она долго стояла у распахнутого шкафа, потом решительно потянулась к новенькому костюму из коричневого твида и небесно-голубой блузке. Она должна выглядеть, черт побери! Все, включая Ваньку и Сашку Перцева, привыкли видеть ее либо в форме, либо в джинсах и свитере. Только после увольнения она начала тщательно следить за своей одеждой, жалея упущенное время.
Арина оделась, зачесала волосы назад и стянула их красивой заколкой с бирюзой. Добавила сумочку, туфли на высоком каблуке и пошла вниз.
– Я уезжаю, – обронила она, глядя в Сашкину согбенную спину.
– Доедешь, позвони, – пробубнил он, не оборачиваясь. – И обратно выедешь, позвони. Не задерживайся, буду волноваться.
– С чего вдруг? – удивилась Арина.
Окинула взглядом кухню и вздохнула. Все снова в песке и цементе. Когда уже наступит конец этому строительству! Надо было просто купить электрический камин и поставить его в угол. Нет, треска поленьев ей зимой не хватало! Пожинай вот теперь.
– Не знаю. Чего-то как-то так…
Он пожал плечами, разогнулся, сходил к раковине и сполоснул руки. Потом подошел к ней, оглядел ее.
– Красиво, – похвалил он, тронув ее заколку в волосах. То ли заколку хвалил, то ли ее всю, разберись в этом Перцеве. – Не нравится мне здесь, Ирка.
– Где? – Она беспомощно оглянулась. – У меня? Так я тебе лучшую гостевую спальню выделила и…
– Не части. – Его ладонь легла ей на плечо, он чуть наклонил голову влево. – Не у тебя, а в деревне… Что-то не нравится мне тут. Как-то тут неспокойно. Что-то бродит. Объяснить сложно, но что-то чую я, Ир.
– Да ладно! – Она неуверенно улыбнулась, удивляясь тому, что по телу разливается приятное тепло от его руки на ее плече. – Что ты чуешь-то?
– Не знаю… Вечером окурков не было, а утром два я нашел, – рассеянно пробормотал Перцев, кивнув в сторону окна.
– Где, где нашел?
– Возле твоего забора, прямо у самой калитки. Вчера я выходил вечером, уже темнеть начало. Все было чисто. А сегодня вышел к Ваньке, а там два бычка в траве. Чуть прошелся вдоль забора позже, когда ты под душем стояла, еще нашел три штуки. Все в разных местах. И знаешь, в каких местах?
– В каких?
Ответ она почти угадывала. Курили там, откуда хорошо просматривались освещенные окна ее дома.
– Откуда хорошо видны окна твоей спальни, моей спальни и этого дурацкого балкона. Говорил же, избавься от него. С улицы попасть в дом, как бы отлично заперт он ни был, через этот балкон пара пустяков!
С балкона по винтовой лестничке можно было спуститься прямо в сад. Балконная дверь вела в узкий коридорчик между кладовкой и крохотной комнаткой, в которой у нее была оборудована прачечная. Там стояла гладильная доска, корзины для грязного и чистого белья и стиральная машинка. Потом этот коридорчик вел прямиком в основной коридор, откуда легко можно было попасть в ее спальню. Все вроде бы ничего, если бы не дефект балконной двери. Сколько Арина с ней ни билась, сколько ни вызывала мастеров, запереть изнутри так, чтобы не открыть снаружи, у нее не получилось. И не у нее одной. Сашка тоже потел над задвижкой, ничего у него не вышло. Тогда он просто посоветовал дверь эту заложить. Арина фыркнула, сказала ему: здрасте, пожалуйста, может, и остальные окна-двери заложить кирпичами? И менять что-то в интерьере отказалась. Достаточно уже строящегося камина.
– Да мало ли, кто курил? – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал достаточно беспечно. – Может, пацаны какие? Может, так кто бродил? У нас с тобой, Сашка, просто мозги не на месте в силу нашей с тобой профессиональной натасканности, вот и мнится всякое.
О том, насколько сегодня ей неуютно бегалось утром, Арина смолчала. И о том, что все время казалось, будто за ней кто-то наблюдает из всех кустов разом, тоже решила не говорить. Он тогда ее на пробежку не выпустит точно. Сам не бегает, предпочитая в саду гантели ворочать, и ее не пустит. Нечего наполнять душу параноидальными страхами.
– Хорошо, если так, – кивнул он согласно, руку уронил с ее плеча, отчего ей тут же сделалось неуютно, отступил на пару шагов. – Только звони, Ир. Как приедешь, позвони. И как выедешь из города, тоже. Пока…
– Пока. – Она прижала сумку локтем к боку, повернулась, чтобы уйти.
– Эй! – вдруг позвал он.
– Чего? Чего опять?
Она нетерпеливо глянула на часы. Если он продолжит свой инструктаж, она может опоздать.
– Шикарно выглядишь, Ирка, – ухмыльнулся Перцев загадочно, и только она порадовалась его комплименту, как он тут же все испортил, добавив: – Ему понравится…
Ему понравилось! Да еще как! Пока шла по коридору к кабинету Сячинова, с наслаждением смаковала в уме вид вытянувшейся Ванькиной физиономии с побледневшими губами.
– Ну-ну, Воробьева… – промямлил он, когда увидал. – Давно бы…
Она не удостоила его ответом, вошла в приемную, поздоровалась с Валечкой. Та тут же зашлась в комплиментах, принялась ощупывать ткань пиджака, цокать языком и называть всех мужиков невыносимыми слепцами.
– Ну, не все уж они и слепы, Валентина, – раздалось у них за спинами. – Есть еще зрячие, есть.
Женщины обернулись. На пороге кабинета стоял Сячинов. Осунувшееся посеревшее лицо, покрасневшие глаза, то ли не спал, то ли с похмелья, тут же сделала вывод Арина. Холеные прежде щеки в сетках сосудов и вчерашней щетине. Да и форма выглядела не лучшим образом. Китель помят, расстегнутый воротник рубашки несвежий.
– В кабинете ночевал, – успела шепнуть Валечка, заметив изумление в ее взгляде.
– Красавица, просто красавица! – вяло похвалил Сячинов, прослушав ехидный шепот своей секретарши, и кивком пригласил ее войти.
Арина вошла за ним в кабинет, уловив-таки легкий запах перегара, старательно залитый одеколоном и сдобренный мятным ароматом жевательной резинки.
– Присаживайся, разговор есть, – деловито сказал Сячинов, сел на свое место.
