– Вон… Вон, и никак иначе, – скомандовал он своему зеркальному отражению. – Отступных больше не будет!
Он ведь намеренно ехал сейчас домой. А накануне намеренно не явился ночевать. Нужна была провокация! Ночью его девочка наверняка бесилась оттого, что старичка все нет и нет, а быть вот-вот должен. И в клуб бы укатить, а ну как явится. Не явился. И к утру у его киски запал бешенства был эквивалентен ядерному взрыву. Потом у него начался рабочий день, а у нее день стопроцентно свободный. И он искренне надеялся, что свободой этой она воспользуется на всю катушку.
Он честно хотел от нее избавиться. Как в последний, четвертый, раз его бывшая жена не пустила его на порог, так Сячинов тут же решил. Все! Хватит! Пора завязывать с новой жизнью, не вышло у него. Пора завязывать. Тем более что до болезненных судорог в жизнь прежнюю вернуться хотелось. Уж получится у него, нет ли, он не знал, но попробовать-то стоило. Как сейчас стоило устроить внезапную проверку на верность своей молодой супруге и убедиться в том, что с верностью она не в ладах.
Вот выгонит он ее, решил Сячинов, застегивая на джинсах ремень, а уж тогда с головой уйдет в это гнусное дело, которое запросто может стоить ему карьеры.
Глава 4
Она позвонила Перцеву сразу с улицы. Он не ответил. Не ответил и через десять минут, когда она попыталась до него дозвониться, зависнув на перекрестке в пробке. И через двадцать тоже.
Злится? Не хочет отвечать? Настолько занят? Руки в глине и растворе?
Арина закусила губу, пытаясь понять, почему ее это волнует. И вообще, ее больше волнует тот факт, что Перцев ей не отвечает, или тот, что он не хочет с ней говорить? Она же не позвонила, как приехала, а обещала. Охватившая ее непонятная нервозность ей совсем не нравилась. Она жила очень спокойно и необременительно еще какую-то неделю назад. Упивалась одиночеством, распорядком дня, который для себя выдумала сама. В чем заключалось расписание? В том, что его вообще не было. Она проживала день, как хотелось с утра, ничего не загадывая с вечера. А потом случился этот чертов туман…
– Перцев, ну отвечай же! – скрипнула зубами Арина и вдруг, сама того от себя не ожидая, свернула к ресторану. Прежде чем швырнуть мобильник в сумочку, она мстительно шепнула: – Как хочешь, Перцев.
Она заказала себе шикарное рагу из молодого барашка, какой-то невиданный суп-пюре, на десерт попросила принести пирожное и двойной эспрессо. Ожидая заказ, Арина рассматривала улицу за огромным стеклом и, не переставая, думала о том парне, которого посадили за убийство целой семьи.
Где он? Почему сбежал? Почему именно сейчас? Не его ли напряженный взгляд она чувствовала сегодня на своем затылке, когда бежала мимо кустарника? И если его, то какого черта он явился в деревню? Зачем??? Зачем он снова там, где произошла трагедия?
И вдруг как гром среди ясного неба: а что, если никто, кроме нее, не ошибся тогда? Вдруг его осудили и посадили верно? Он сбежал, вернулся, нашел ее теперешнее место жительства и, пока блуждал ночами по деревне, каким-то образом наткнулся на Митину. И убил?
Как-то нелепо все выглядит.
Зачем ему, к примеру, искать ее – бывшего работника правоохранительных органов, пускай даже и сочувствующего ему когда-то? Ну, понимала, ну верила ему, но сейчас-то от нее помощи – ноль. И даже если он наткнулся той страшной ночью на Митину, зачем ее было убивать?! Да и как он мог наткнуться, если бедная Алла не выходила за калитку?
Все как-то не так, все не так как-то.
Арина вздохнула, обнаружив, что пока она невидящими глазами таращилась в окно и рассуждала, на улице пошел дождь. Город сразу сделался серым, уныло мокрым и холодным. Прохожие, съежившись, принялись раскрывать зонты, спешить к остановкам. И ей так захотелось вдруг домой, где тепло, сухо, спокойно. Где… Перцев, фальшиво напевая, кладет громадные огнеупорные кирпичи в углу ее кухни. Ну вот почему он не хочет отвечать на ее звонки? Решил, что она сразу забыла обо всем, как только Ваньку увидела? И об обещании, данном ему? Но это же не так. Со звонками опоздала немного, но вот обещание она держит. Не держала бы, давно бы уже обивала пороги той фирмы, где в последний раз работала Митина Алла.
– Ваш заказ, – негромким усталым голосом оповестил официант, лет тридцати от роду, в не очень чистых брюках и ботинках.
Мясо пахло восхитительно, и овощной гарнир топорщился румяными дольками аппетитно. Но вот суп-пюре…
Арина сразу отодвинула тарелку подальше, даже не окунув ложки. Темно-серая кашица с плавающими в ней кусочками оливок, может, и была вкусной, но выглядела ужасно. Заставить себя попробовать она не могла даже за те деньги, которые придется заплатить за эту бурду. Она съела легкий салатик, заказав его дополнительно, почти полностью съела мясо с гарниром, пододвинула к себе крохотную тарелочку с пирожным, когда почувствовала, что рядом с ее столиком кто-то стоит.
– Добрый день, дорогая. Я присяду?
Ванька! Какого черта?! Что вообще ему тут надо?! Мест, что ли, в городе нет, где можно пообедать? И почему смотрит так непривычно? Как? Жадно смотрит, ненасытно, с завистью.
– Уже присел, – нелюбезно отозвалась Арина и взяла в руки чашку с кофе. – Чего надо?
– Это тебе что надо, дорогая? Ты чего приехала? Сячинов, хочешь сказать, позвал? – выпалил он скороговоркой и потянулся к плетеной корзинке с хлебом.
Он всего на мгновение отвел от нее взгляд, тут же дав ей возможность рассмотреть его получше. Не пялиться же ему в глаза, в конце концов! Времена тех откровенных взглядов прошли давно. Это тогда ей казалось, что они дышат в унисон, думают одинаково, понимают друг друга по стуку сердца и взмаху ресниц.
Какая же дура была, господи, какая же дура!..
Что-то с ним не так, решила она удовлетворенно через минуту. Внешне вроде бы все отлично: ухожен, холен, моден. Но чувствовалось в прежне расслабленном и вальяжном Ваньке какое-то внутреннее неудовлетворенное напряжение. Что-то было не так в его прекрасной теперешней жизни, чувствовался какой-то подвох в его безупречности.
Что не так?
– Что не так-то? – полные губы Ивана вдруг капризно вздулись. – Чего уставилась на меня, а, Аринка?
– Не знаю, не знаю… – задумчиво обронила она, тихонечко попивая кофе, ковыряться ложечкой в пирожном она передумала, не хотела при нем. – Что-то в тебе не так, дорогой.
– Да ну! – протянул он насмешливо.
Повел шеей – новый жест, не узнанный ею. Сузил глаза, тоже никогда так прежде не делал. И нервно забарабанил пальцами по столу, сдвигая безупречно накрахмаленную скатерть.
– Вот тебе и да ну. – Арина натянуто улыбнулась. – Как-то не тянешь ты на счастливого человека.
– Чего это?
Она тут же поправилась:
– На стопроцентно счастливого человека ты не тянешь, дорогой. Что так? Что тебе мешает быть счастливым без оглядки, а?
