Они вышли за ворота, остановились возле ее машины. После посещения этого скорбного места Арине совсем уже расхотелось возвращаться домой одной. Пускай будет то, что будет, решила она и только открыла рот, чтобы признаться о содержащемся у нее на привязи беглеце, как Перцев вдруг потянул ее на себя, поцеловал в щеку и тут же легонько оттолкнул со словами:
– Ладно, Ир, мне пора.
– А??? – Она оторопело заморгала и подозрительно прищурилась на Перцева.
Может, он решил к скорбящей поминальной группе присоединиться? Но стопы будто бы направлены совершенно в другую сторону. Противоположную от входа. Что тогда случилось? Почему он вдруг решил с ней расстаться у машины? И не повторил своего предложения заночевать у нее? Передумал? Или…
Арина присмотрелась к Перцеву.
Лучше ему не стало, судя по землистому оттенку лица. Рот сжался в узкую линию, а кадык сновал туда-сюда. Сашку, кажется, тошнило. Может, поэтому он решил удрать?
– Саш, тебе плохо?
– Что? – Его взгляд рассеянно сновал с предмета на предмет, старательно обегая то место, где стояла Арина, будто он обжечься мог о нее, как о карающий луч, честное слово. – Нет, мне нормально. Ты это… Езжай домой. Мне тут надо… Потом я… Ты поезжай, Ир, поезжай.
– А ты?
Арина почувствовала, что краснеет, только не могла понять, от смущения или от злости. Но в груди бурлило так, что ткни ее Перцев сейчас пальчиком, она бы завизжала.
– Мне тут надо, Ир… Чего-то, Ир, не то, как-то… – пробормотал Перцев белиберду, понятную только ему и, коротко кивнув, пошел скорым шагом к стоянке такси.
Она недолго боролась с искушением догнать его и настучать по лысине, обретшей нормальный окрас за время Сашкиного блуждания по кладбищу. Тот поймал машину, сел на переднее сиденье рядом с водителем, не забыл – мерзавец – помахал ей ручкой на прощание и укатил.
И как вам это нравится?! И теперь ей одной домой возвращаться? Снова кормить Ветрова с ложечки? Вести его под дулом пистолета в туалет? Снова сажать на цепь? Да пошел он к черту!
– Да пошел он! – произнесла Арина вслух, затрудняясь, правда, определить, кому именно адресовала послание.
Сейчас она приедет домой и сразу позвонит, пускай его забирают. И очень даже неплохо она потом сможет жить. Спокойно вполне. А действие ее относительно звонка в отдел будет совсем даже не предательским, а вполне логичным. Если Ветров не виновен, что она непременно постарается установить в ближайшие дни, его отпустят. А если виновен, то туда ему и дорога.
Так что к приезду Перцева, которого то ли затошнило, то ли слабоумие кратковременное накрыло, она и дом приберет, и ужин приготовить успеет. Хочется, ну хочется уже отдохновения для души и тела. Завтра, все дела до завтра. Думать, анализировать, сопоставлять, искать, вынюхивать. Она же не отказывается, в самом деле!
Угомонив немного свою совесть, Арина села за руль и поехала домой. Но пока заезжала в магазин за продуктами, потом в парикмахерскую обновить бровки и маникюр, народ повалил с работы, и она застряла в пробке на мосту. Кабы где в другом месте, она бы нырнула в проулок или, обнаглев, скользнула по тротуару, давно бы уже дома была. А на мосту никакой возможности пробиться. Спереди, сзади, сбоку машины, машины, машины. Рычат, сигналят, стекла без конца опускаются, в воздух выстреливают непогашенные сигаретные бычки. Сердитые физиономии то и дело свешиваются из окон, выглядывая возможную брешь в плотных тисках железных пыльных тел. Злые глаза с завистью провожают встречный поток, который хоть как-то, да движется. Со всех сторон мат, и снова рев клаксонов, и бесполезное судорожное дерганье длинного пробочного червя.
В какой-то момент ей захотелось плюнуть, бросить машину и уйти пешком с этого злополучного моста, поймать такси и доехать до дома. И она даже набрала Перцева, чтобы получить от него одобрительное разрешение:
– А че, Ир, поезжай на такси, а я следом. Тачку эвакуатор притащит.
Но Перцев вдруг оказался вне зоны действия сети, засранец. И пока она злилась на него, пока растерянно набирала его снова и снова и выслушивала равнодушный вежливый отказ, машины поехали.
– Ну, слава богу!!! – выдохнула Арина и потрогала кончиком пальца левую бровку, рассеянная девушка в парикмахерской трижды ущипнула ее пинцетом, с извинениями сославшись на головную боль.
Ехали все равно медленно – час пик в самом пике его, и к моменту выезда из города стемнело окончательно. А тут еще и туман.
– Да пропади все пропадом! – простонала Арина, вздрогнув от белесой лохматой лапы, мазнувшей по стеклу. – И Сашки нет! Где Сашка?!
Сашки не было. Она специально остановилась у первых домов, заехав в свой поселок, и снова набрала его в надежде, что тот ответит и порадует ее, к примеру, тем, что уже догоняет ее или что собирается вот-вот выехать из города и будет у нее минут через десять-двадцать. За это время она примет какое-нибудь решение относительно Ветрова.
Вне зоны! Вне зоны, хоть бейся головой о руль. А туман становится все гуще. И окна домов угадываются теперь с трудом тусклыми неясными квадратиками. А ее дом…
А ее дом и вовсе утопает в темноте, выглядывая из колышущегося кисельного облака огромной черной горой.
Арина заглушила мотор, потрогала плечо, разнывшееся не ко времени. Распахнула дверь и прислушалась. Было очень тихо. Так тихо бывает только под ватным одеялом, когда укроешься с головой. Когда слышно лишь собственное дыхание и бешеный стук сердца. Она вылезла из машины и поежилась. Вечерняя прохлада опалила шею промозглым холодом. Осторожно ступая, она двинулась к собственным воротам. Потрогала замок – заперто, все, как и должно быть. Она, уезжая, заперла. Через несколько минут, загнав машину, Арина пошла к дому.
Нет, ну отчего так страшно?! Неужели все из-за тумана, опеленавшего каждую ветку, каждый кустик, цепляющегося за брючины и обвивающего колени?! Или причина ее страха кроется в чем-то ином? В негорящем фонарике у входной двери? В тишине, которой встретил ее дом, когда она открыла дверь и вошла? Или в том, что ее вопрос, посланный в темноту комнат, так и остался без ответа?
– Ветров? Ветров, ты где?! – снова повторила Арина много громче и с силой вдавила выключатель на стене – свет не загорелся.
Дрожащие пальцы заскользили по стене чуть дальше, где у нее была полочка с выдвижным ящиком. В нем хранился всякий полезный скарб – спички, свечки, фонарик, кусок бечевки с бельевыми прищепками, обувные ложки и квитанции за электроэнергию. Ей сейчас нужен был фонарик. Пальцы его не находили. Она рылась, рылась и старалась при этом не греметь. Почему?! Почему эти опасения прибавились к страху?! Что угнетало? Подозрительная тишина? То, что свет не горел? Так тишина могла объясняться тем, что Ветров спит беспробудным сном. Свет у нее вырубало и раньше. Случалось такое, не часто, но случалось.
– Василий! – заорала во все горло Арина, нащупав-таки фонарик, вытащила его и с грохотом задвинула выдвижной ящик полочки. – Васька Ветров! Чего затих?! Помер, что ли?!
