Альдис Суртсдоттир
– Нет, ну вы видели?! Мы ее по всему острову ищем, а она тут развлекается! – Человек, незнакомый с Гвендолен близко или просто невнимательный, мог бы подумать, что гальтка и правда возмущена.
Альдис подпрыгнула и с резким выдохом рубанула ногой по манекену.
– Уйди, Гвен! Я сейчас готова кого-нибудь убить. Не хотелось бы, чтобы этим «кем-то» оказалась ты или Лакшми.
Гвендолен замолчала, но не ушла. Гурда и Лакшми тоже.
Ну и ладно.
Все внимание девушки сейчас было отдано чучелу. Манекен гораздо лучше обычного мешка с песком, потому что умеет поворачиваться и давать сдачи. К сожалению, набор доступных ему движений невелик, а действия слишком предсказуемы.
– Сволочь! Получи! Нна! – периодически выкрикивала она перед очередным ударом. Чучело получало, содрогалось, атаковало в ответ и снова получало.
Злость постепенно проходила. К тому же вымещать ее в присутствии подруг было неловко – вроде как в носу прилюдно ковырять. Альдис нанесла последний удар и оставила тренажер в покое.
– Враг повержен, враг расколот, враг бежит, бежит, бежит, – Гвен с чувством процитировала известную патриотическую песню и захлопала в ладоши.
Оказалось, что пока курсантка выбивала пыль из заводного болвана, подружки удобно устроились в углу спортзала с книгами.
– А вот и награда победителю. – Яблоко, позаимствованное кем-то из девчонок на кухне, Альдис поймала в полете. С хрустом вгрызлась в золотистый бок. Сладкое. Не иначе как с южных островов.
Три сочувственные дружеские улыбки согрели и ободрили. Так согревает солнце, выглядывающее посреди осенней хмари и мерзости.
– Кого это ты? – мягко спросила Гурда. – И за что?
– Хельга.
Воспоминание о безобразной сцене в аудитории все еще вызывало стыд пополам с яростью. Она не собиралась так орать, совсем нет. Хельг умелыми поддразниваниями довел. Весь остаток дня Альдис не могла избавиться от противного ощущения, что этого скандала сванд и добивался с самого начала.
Девчонки переглянулись. Лакшми непонятно с чего вдруг покраснела:
– А что он сделал?
– Неважно. – Ушедшая было во время тренировки злость снова зашевелилась. – Да что за день сегодня такой?! – пожаловалась девушка. – Все раздражает, все через Мировую Язву, отлюбить ее в Северный Обрыв. Уже сил никаких нет…
– Живот не болит? – деловито осведомилась Гвен.
– Живот… нет вроде.
– Значит, скоро заболит. Жди.
– Ты о чем? – стоило спросить, как стало понятно, на что намекает гальтка. – Йотунство, Гвен! Можно быть тактичнее?!
Прямота девчонок в некоторых интимных вопросах вызывала у нее оторопь.
– Ну, извини. – Бесстыжая гальтка откровенно потешалась.
– Не ругайтесь, пожалуйста. – Лакшми, как всегда, поспешила разрядить обстановку. Она до смерти боялась любых конфликтов и старалась предупредить их. Даже когда не надо. – Альдис, иди к нам. Мы готовимся к завтрашней контрольной по стратегии.
– У меня контрольная через неделю, – пробурчала девушка, но подошла. – А где Тэфи и Джин?
– Джин отсыпается, а Тэфи…
Гвен хихикнула, Гурда сердито толкнула ее в бок.
– Увы нам – скорбь наша безмерна, ибо потеряли мы нашу возлюбленную сестру и подругу, – продолжила та, не обращая внимания на тычки и гримасы со стороны Гурды. – Гнусный рыжий негодяй похитил наш трепетный нежный цветок – усладу глаз, отраду для души. Ай, хватит пинаться! Тэфи сказала, что Альдис можно!
– Я так за нее счастлива. За них двоих.
– Лакшми, я бы на твоем месте пожалела Тэфи.
– Ты шутишь. На самом деле ты тоже рада за нее, я знаю…
– Эй, вы о чем? – Альдис почувствовала себя единственным нормальным в компании умалишенных. – Какой такой рыжий трепетный цветок?
– Тэфи встречается с Фридмундом. Почти каждый вечер. Только тсс… Это тайна.
– Да уж, тайна! – фыркнула Гвен. – Всего-то половина роты в курсе.
– Ничего не половина! Только наша комната и теперь Альдис. Причем ты ей сама разболтала.
– Тэфи сказала, что Альдис можно…
– Э-э-э… Встречается?
Она чуть было не брякнула: «Зачем?»
И правда, зачем бы Тэфи каждый вечер сбегать от подруг, чтобы встретиться с бритым чудовищем (точнее, уже короткостриженым – за три с половиной месяца рыжий успел изрядно обрасти)? Да еще втайне от наставников и остальных девчонок.
Нет, не то чтобы эта сторона жизни была ей совсем незнакома… Вот тощий прыщавый Торгрим в Акульей бухте, например. После первой же встречи парень смотрел на Альдис голодными глазами. Подкарауливал, когда она тащила что-то тяжелое, предлагал помощь. Иногда пытался заговорить – рассказывал, как ходил с отцом бить рыбу и как семья строит ему отдельный дом. Вот достроит, и заживет Торгрим отдельно, а значит, по законам фордора будет признан совершеннолетним, сможет купить лодку и жениться. Девушка слушала из вежливости и кивала, пропуская все мимо ушей.
А потом он попробовал зажать ее в углу и облапить. К тому времени она всего три месяца занималась с Такаси, а Торгрим, несмотря на худобу, был силен. Сама не понимает, как тогда отбилась.
Такаси девушка ничего не сказала – было стыдно и не хотелось выглядеть слабой в глазах учителя.
Ниронец сам узнал.
Больше она Торгрима не встречала. По слухам, через два месяца, когда парень смог самостоятельно встать с постели, родичи услали его на соседний остров, где подрастал целый выводок девиц брачного возраста.
Короче, теория отношений между мужчинами и женщинами Альдис была известна. Что же до практики… практика оставалась чем-то далеким и (чего уж врать себе?) не особо интересным. При мысли о практике вспоминались голодные глаза Торгрима, запах рыбы и противные холодные руки, шарящие по ее телу.
Пусть в десятках прочитанных романов воспевалась романтическая привязанность и пожертвование собой во имя любви – все эти розовые сопли оставались абстракцией, не имеющей места в реальной жизни.
Верность семье, долгу, стране – понятно. Желание стать лучше, умнее, сильнее – тоже понятно. Восхищение, дружба… Но любовь?
В глубине души Альдис была уверена, что ее придумали авторы сентиментальных романов. Чтобы не остаться без работы.
И вот ожившая абстракция: Тэфи и Фридмунд.
Стало понятно, почему подружка-гальтка в последние дни ходила сама не своя, мечтательно улыбалась, отвечала невпопад и вообще походила на лунатика, которому снится счастливый сон.
Как бы счастливый сон не окончился кошмаром с исключением за неуспеваемость.
