Растерянная Лакшми.
Девушка беспомощно оглянулась. Спасибо Ингвару, что избавил хотя бы от одной головной боли.
«Что мне со всем этим делать?» – хотелось спросить то ли у сокурсников, то ли у мироздания.
Всех познаний Альдис в медицине – несколько бесед с отцом Джаваром, бывшим по совместительству единственным медиком в Акульей бухте. Бхат симпатизировал любознательной девушке и щедро делился всем, что знал. Жаль, слушала Альдис вполуха. Тогда ее больше интересовали уроки Такаси.
«Вода. Первым делом нужна вода!»
Лакшми сидела рядом с бесчувственным Хельгом. Тонкая смуглая ладошка очень нежно, едва касаясь, поглаживала волосы сванда.
Поняв, что Альдис смотрит на нее, южанка покраснела, отдернула руку и спрятала за спину.
– Вхххд.
– Что?
Альдис жестами изобразила, как набирает воду в горсть, подносит к лицу.
– Ты хочешь пить?
«Да нет же!» – Девушка подавила раздражение и показала, как плескает воображаемой водой на Хельга.
– Нужна вода?! – воодушевилась Лакшми. Больше всего южанка сейчас хотела быть полезной. – А… где ее взять?
Альдис пожала плечами. Река была недалеко – когда спускалась, она слышала шум воды. Но в какой стороне?
– Я поищу.
Когда бхатка ухромала на поиски воды, стало совсем тоскливо. И совершенно непонятно, что делать дальше. А сомнений в том, что сделать что-то нужно, не было ни малейших. Если можно хоть чем-то помочь, Альдис обязана помочь.
Хельг больше не возвращался в сознание. Так и лежал на животе, повернув голову на бок. Сходство с подбитой птицей никуда не делось, напротив – словно усилилось. Альдис поискала в себе прежнюю неприязнь к напарнику и поняла, что ее больше нет. Чувство, отравлявшее последние месяцы, испарилось бесследно.
Она не знает, что случилось на этой поляне, откуда здесь «соколы», почему у Хельга сломана рука, а Лакшми глядит на него так, словно он – внук Всеотца во плоти. Но уже ясно: если кто-то и насиловал Лакшми, это был не Гудиссон.
Сванда не то что двигать – даже трогать было страшно, поэтому Альдис встала и, пошатываясь, добралась до Дроны, о котором все забыли.
Одного взгляда хватило, чтобы понять: дела бхата обстояли плохо. Может, даже хуже, чем у Хельга. Внешне все вроде как ничего, только на скуле и подбородке наливаются здоровенные кровоподтеки, но дышал южанин хрипло и неглубоко, временами с его губ срывались тихие стоны.
Особенно Альдис не понравилась испарина, выступившая на лбу Махавидьи.
С предельной аккуратностью девушка перевернула сокурсника на спину. Дрона застонал чуть громче, но в себя не пришел. Черно-белые волосы рассыпались вокруг головы, как оперение экзотической птицы.
Опять в голову лезут дурацкие сравнения с птицами.
«Извини, что приходится это делать. Надеюсь, ты поймешь меня правильно».
Девушка расстегнула мундир на южанине. Рубаха, йотуны бы ее побрали, снимается через голову. Переворачивать сейчас раненого – безумие. Предположить страшно, какие у бхата повреждения. Только на глазах Альдис «сокол» ударил Дрону в живот пять раз. Один раз ногой.
Снова мысленно сокрушаясь об отсутствии ножа, курсантка кое-как закатала ткань наверх, и ей захотелось грязно выругаться.
Но бхате не было живого места. Когда-то смуглая кожа стала пятнистой от страшных красно-синих гематом. Кровоподтеки спускались по торсу от груди до ремня брюк. По меньшей мере сломано одно ребро, а то и два. Возможно, ушиб почки – сволочной Асбьёрн бил умело.
Она часто-часто заморгала, отгоняя непрошеные слезы. Было ужасно жалко Дрону. И Хельга.
То, что при сломанных ребрах нужно туго бинтовать грудную клетку, Альдис помнила хорошо. Но как же гематомы? Не повредит ли повязка? Не усилит ли кровотечение? А прочие повреждения?
И еще хороший вопрос: где взять бинт?
Шорох в кустах отвлек ее от размышлений. Ингвар. Вернулся за вторым «соколом». Увидев девушку, он снова ухмыльнулся:
– Ты развлекайся, меня тут нет!
«Йотуна с два! Ты есть, и ты мне поможешь».
Альдис подошла к «соколу», который как раз чесал затылок над сокурсником, очевидно раздумывая, как его ухватить поудобнее. Подойдя, она поняла причину замешательства Ингвара, как и причину полного бездействия раненого во время битвы. Похоже, у третьекурсника было повреждено колено. Одно или даже оба. Свернувшийся в позу эмбриона, молчаливый громила уже не плакал, только беззвучно поскуливал.
– Вот и что с ним делать? – пожаловался Ингвар. – Как тащить?
Альдис было все равно. Она требовательно дернула «сокола» за рукав и указала на Дрону:
– Пэхххихи.
Истинник с веселым изумлением посмотрел на нее, покрутил пальцем у виска:
– Э нет! Ты мне симпатична, малолетка, но помогать бхату?! Мы так не договаривались!
Девушка показала на Хельга, но сванд снова покачал головой:
– Извини. Меня друзья не поймут, у нас с ним маленькое недоразумение получилось. Раз уж речь зашла о помощи – может, ты мне поможешь отнести беднягу Хьёрлейва? Он ведь сам не дойдет. Нет? Ну как хочешь.
Что делать? Альдис снова села рядом с Дроной. На закате появятся наставники – они ведь не будут ждать, что все «птенцы» сами доберутся до лагеря. Ведь не будут?! Всякое случается во время испытания: первокурсник может заблудиться, подвернуть ногу, упасть в расщелину…
Может наткнуться на безумных братьев Истины, которым совсем нечего делать на Маркланде, да и вообще на свете.
Даже если с закатом наставники пойдут всех собирать, как они найдут Альдис? И до заката еще часа два. Что делать?
Она рванула рубаху на груди южанина. Ткань треснула, но устояла. Отличный плотный лен мог выдержать и не такое. Проклятье, ну почему на Виндерхейме «птенцам» дают такую крепкую одежду?! Почему не заставляют носить с собой аптечку?
И тут бхат дернулся. И открыл глаза.
Из-за лопнувших сосудов белки его глаз были жуткого красного цвета. Черные зрачки дрожали – то суживались, то расширялись.
– Всхххрр. Ишшши. – Девушка показала на свое горло, приложила палец к губам и продолжила свое занятие. Упрямая ткань наконец поддалась.
Если Махавидья и подумал что-то о девушке, срывающей с него одежду, он предпочел промолчать.
Она разгрызла и разодрала рубаху на Дроне. Получились отличные бинты. Жаль, короткие. Жаль, что мало. Бхат следил за ее действиями молча. Возможно, он считал происходящее частью своего личного бреда. А может, ему было слишком больно говорить. Альдис вот было очень больно. Говорить, дышать, глотать.
Лакшми вернулась, когда Альдис уже наполовину превратила собственную рубаху в стопку тряпочек.
