– Ты не мог бы остановиться?
– Что за гальтская привычка отвечать вопросом на вопрос?
– Послушай, Хельг, – Беовульф ускорил шаг, оббежал его и остановился, преграждая дорогу, – я хочу поговорить о серьезных и сложных вещах!
– О суперсимметрии?
– Чего? – Беовульф, собиравшийся толкнуть какую-то пафосную речь, замер с разинутым ртом.
– Суперсимметрия, – повторил Хельг и обошел парня. – Серьезная и сложная вещь.
– Послушай… – Снарссон взъерошил волосы.
«Делает так, когда волнуется», – отметил Лис.
– Я слушаю тебя с начала нашей встречи, – сказал он. – Слушаю и слушаю, но почему-то не слышу ничего стоящего.
– Было бы неплохо, если бы ты остановился! – Беовульф нахмурился.
«Легко возбудим, раздражителен…» – отмечал Хельг. На «Морском змее» особо последить за Снарссоном не удалось, Беовульф старался избегать группировок и держаться подальше от любого товарищества. Но в редкие моменты, когда Хельгу удавалось с ним «нечаянно» столкнуться, Беовульф напоминал его самого: внимательно следил за группами мальчишек и девчонок и старательно запоминал их действия.
– Я спешу к Хрульгу. Мне сказали, ротный хочет, чтобы я пришел как можно быстрее. Не хочу расстраивать, ты же понимаешь?
– Хрульг подождет, – раздраженно буркнул Снарссон.
– Я обязательно передам ему, что ты так сказал, – ласково улыбнулся Лис.
– Нет, подожди. Послушай! Ты же сванд!
– Тебя надо наградить за наблюдательность, – сказал Хельг, откровенно забавляясь.
– Ты не понимаешь! – Беовульф нахмурился. – Если ты истинный сванд, чья кровь чиста, то послушай, что я хочу сказать!
Не может быть…
Хельг сбился с шага и чуть не споткнулся.
Не может этого быть! Только не здесь! Только не в академии!
– Мы, истинные сванды, должны понимать…
– Пошел вон.
Беовульф отшатнулся, испуганно таращась. Хельг не сдерживался и знал, что его лицо сейчас перекошено от ярости. Да пошло оно все к Хель! Нет, сейчас он не будет играть. Не время для игр. Если Беовульф снова попытается завести разговор, то Лис изобьет его. Воспользовавшись всем, чему обучили его и Стейнмод, и Джина, и Нобунага, и те малословные чжаны, имен которых он так и не узнал.
Йотунство, играм пришел конец, если Беовульф из этих…
– Хельг… – Упрямый идиот не понимал, что рискует. Упрямый идиот старательно пытался поговорить.
Уже плохо понимая, что делает, Хельг шагнул к сокурснику, сжимая кулаки и легонько покачиваясь. Сначала ударить в горло, а если парень успеет защититься, то сразу коленом в пах – и снова по горлу. А потом нажать на кое-какую точку на плече – и снова по горлу.
Лис жаждал крови.
Кажется, Беовульф успел понять, что Хельг собирается сделать. Он даже вскинул руки, готовясь защищаться, но…
Хельг взвыл, когда мощный удар обрушился ему на затылок. Казалось, мир сжался в точку, в такую мелкую, что и не верится, а в следующий миг он сам почувствовал, что его сжимает, и даже не в точку, а в атом, в мельчайшую единицу вещества, из которого Всеотец некогда создал мир.
Он упал, больно ударившись лбом о брусчатку дорожки. Сзади навалились, заломили руки. Чужие пальцы пробежали по шее, и Хельг чуть снова не взвыл. И не взвыл лишь потому, что боль от прикосновения перебила другая боль, такая, что даже сил кричать не было. Только хрип вырвался из горла, а из глаз покатились слезы.
Державший Лиса в захвате знал, что делает. Проклятье, он нажал точно на те точки, которые Хельг так и не смог найти, как ни обучали его чжаны. Только потому, что сам знал об этих точках, Лис смог понять, что с ним сделали.
– Тебе же сказали, – незнакомый голос не взрослого, но и не одногодки был спокоен, – есть серьезный разговор. Просто послушай.
– А мы не заходим слишком далеко? – осторожно спросил Беовульф.
– Поверь мне, не заходим. Видел, как он к тебе подходил? Радуйся, что я подоспел вовремя. Однажды так ко мне один ниронец подошел, вот так же на носки и вес перенес, и покачивался подобным образом. Врать не буду: смутно помню, что он сделал, но в больнице я два месяца провалялся. Этот, конечно, неуклюжий, но двигался очень похоже.
– Но зачем ему меня бить?
– А вот это мы сейчас и узнаем.
Хельга схватили за волосы, повернули голову так, чтобы он мог видеть Беовульфа. Державший его парень избегал зоны видимости. Старшекурсник, понял Хельг. С ним особо не поборешься. Это Дрона в квадрате, не иначе. Будущая элита, чтоб его…
– Как тебя… Хельг, да? Скажи-ка мне, Хельг, отчего ты на Беовульфа наброситься решил? Он же тебе ничего плохого не сделал? Или сделал?
– Нет, нет! – Последний вопрос, по всей видимости, адресовался Беовульфу, потому что тот отчаянно замотал головой. – Я с ним ни на корабле, ни в академии не общался.
– Видишь, причин бить Беовульфа у тебя не было. Ты что, зверь дикий?
Судя по всему, ждали ответа. Хельг молчал. Он думал. Неужели никто не видит, что творится на аллее? Ведь совсем рядом больница! Надо как-то…
Ааааааа!
Больно, Хель побери, больно!
– Отвечай на вопрос. – Пальцы отпустили шею. – Ты дикий зверь?
– Сан… – прохрипел Хельг.
– Что-что? – заинтересовался старшекурсник.
– Саннлейкуринн! – выдохнул Лис.
И угадал. Захват ослаб – старшекурсник явно удивился. Настолько, что Хельг смог крутануться, сбрасывая «сокола» с себя, врезать кулаком в живот…
Попытаться врезать. Парень был не промах. Быстро придя в себя после неожиданного рывка Хельга, он ловко перехватил его руку. И даже успел блокировать удар ногой – Лис отчаянно пытался его достать, хотя бы просто пнув.
– Дикий, – почему-то радостно сказал «сокол» – блондин с ярко-голубыми глазами. Жесткий рот кривился в ухмылке. Он быстро ткнул пальцем Хельгу под челюсть и…
И в себя Лис пришел под кленом. Под тем самым, где Беовульф хотел с ним поговорить. Открыв глаза, Хельг обнаружил, что лежит, а вверху шелестят листья. Снарссон и старшекурсник стояли рядом, «птенец» смотрел на Лиса удивленно, а «сокол», высокий и крепкий, в такой же форме, что и первокурсники, только более темной, ухмылялся.
Лис быстро огляделся. Кусты мешали точно разглядеть, но, кажется, на аллее все так же пусто. Ну конечно, на помощь рассчитывать не стоит: идут занятия, и добропорядочные ученики тщательно конспектируют лекции и отвечают на семинарах, а не гуляют вблизи больницы. Мог, конечно, появиться Фридмунд, но рыжий наверняка под присмотром Хрульга занят чем-то нудным, отвратительным и удручающе воспитательным…
