— И какие мысли возникли у вас по прочтении?
«Гм, — подумал Уолт, — лучше тебе не знать…»
— Неоднозначные, — решил кратко ответить Магистр.
— Давайте поговорим о магии, — предложил жрец.
— Ну давайте. — Ракуре стало интересно, что богослужитель, который только получает Силу от Бессмертного, но не копит и не перерабатывает ее сам, может рассказать магу о волшебстве. Ладно, минут пять — десять можно и послушать, а там «вспомнить» о неотложном деле — и в гостиницу.
— Не задумывались ли вы, что магия заставляет смертного возгордиться и забыть о своем месте в мире? Не думали ли вы, что магия, раскрывая внешний мир, скрывает мир внутренний? Не казалось ли вам, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Не возникало ли у вас когда-нибудь мысли о том, что если бы Тварец видел в магии путь совершенствования мира, то все смертные были бы чародеями, но на деле магия подвластна лишь некоторым? Не считали ли вы когда-нибудь, что религиозная вера и магический разум вполне совместимы, но только если помнить, что магия не есть суть смертных, а один из способов их пребывания в мире? Не хотелось ли вам…
— Так, стоп! — Уолт замахал руками, прерывая жреца. Кое-что в этих вопросах ему абсолютно не понравилось. Парень вроде неглупый, взгляд искренний, но, по всей видимости, о работе магов имеет представление только из лекций какого-нибудь Урвянкера. Надо ему кое-что объяснить. — Я, конечно, все понимаю. И маги гордятся своими способностями, и злоупотребляют ими, но… Простите, не напомните своего имени?
— Отец Игнасс, — улыбаясь во весь рот, сказал жрец.
— Отец Игнасс, почему вы решили, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Разве вам не известно, что чары и лекарства от многих болезней создали маги, и вот уже несколько столетий только благодаря Конклаву не возникает эпидемий?
— Знаю, — продолжая улыбаться, кивнул богослужитель. — Но разве не маги создали ужасные заклинания, от которых гибли тысячи и десятки тысяч во время войн?
— Эта проблема уже давно отрегулирована Конклавом. Во время войн маги используют только вспомогательное волшебство, но не боевое. — Уолт не сдержался и добавил: — К тому же в предыдущие эпохи не только чародеи, но и служители Бессмертных не раз и не два обрушивали на простых смертных разрушительную Силу. И сейчас им даже Конклав, которому подчиняются волшебники, не указ.
— Грозный Добряк осуждает всех собратьев, которые позволяют своим слугам использовать силу для нападения, а не защиты, — скорбно сообщил отец Игнасс, но тут же снова заулыбался и спросил: — Но не будете же вы отрицать, что именно маги породили свободомыслие?
— Гм… Не совсем понимаю, что плохого в свободомыслии?
— Оно лишает ориентиров! — воодушевленно воскликнул жрец. — Мысль, что движется хаотично и случайно, не знает центра, который дает ей смысл!
— Свобода и есть этот центр, — раздраженно ответил Ракура, начиная подозревать, что его против воли втягивают в никому не нужный спор.
— Но кем дарована эта свобода? — Парень выжидательно уставился на мага.
— Мне кажется, я отлично знаю, к какому выводу вы хотите меня подвести, — сказал Уолт. Шаблонность слов жреца полностью разочаровала Ракуру. До такого не достучишься. Глупо было даже пытаться.
— Знаете? — удивился жрец.
— Магия есть выход за пределы дозволенного смертным. Выход за пределы есть нарушение. Нарушение есть разрушение. Разрушение есть убогопоклонение и отрицание Совершенства Тварца. Ну а это есть прямой путь на костер, ежели не повезет родиться райтоглорвином-вольнодумцем.
— Все не совсем так, как вы говорите… — начал богослужитель, но Уолт перебил его.
— Да неужели? — Магистр прищурился. — А не сказано ли Грозным Добряком святому Седрику, что любой верный, на шаг отступивший от предписаний, не достоин посмертия в раю и отправится в Нижние Реальности, будь он хоть до конца жизни благочестивым? А не вещал ли Глас на Одинокой горе, что спасутся те, кто примет Силу лишь Грозного Добряка, а иные, пусть и добрые дела творящие, сгинут вместе с убогами в Бездне?
— Вы знакомы с Писанием? — обрадовался жрец, совершенно проигнорировав тон Уолта. Магистр чуть не застонал. Ну ради чего он тут старается? Парень фанатик. Вера превыше разума и все такое.
— Не поймите меня неправильно, — богослужитель вдруг погрустнел и стал выглядеть старше. Уолт насторожился. — Я… я понимаю, что маги никогда не увидят ту реальность, которая открывается верующему сердцу. Даже верующим магам это тяжело. Мы видим мир по-разному, понимаете?
— Мир один, — ответил Уолт. — Граней много. Не хочется, чтобы все разнообразие было сведено к чему-то одному.
— Я, — жрец зачем-то огляделся по сторонам, — раньше тоже был магом. Да-да, учился в Ордене Пентакля! — поспешно добавил он, заметив сомнение в глазах Уолта. — И я знаю: маги и ученые досконально разобрали физику тела смертных, вскрыв удивительные возможности организма и психики, открыв такие единицы его бытия, которые раньше невозможно было представить. Маги и мудрецы полностью изучили метафизику духа, разобрав строение ауры, структуру Локусов Души, архитектонику тонких планов и пути жизненных духов. Но еще я знаю, что ни маги, ни кто-либо иной не смогли познать, что есть душа, для чего Тварец создал наш мир и какая цель у каждого из нас. Магические искусства не могут дать ответы на эти вопросы!
— Душа — это то, что заставляет двигаться тело, — пробормотал Уолт, немного опешивший от страстной речи богослужителя. Бывший маг? Гм…
— Простите, что?
— Так определял душу Агристотэл. Философ, не маг. Простите, отец Игнасс, но мы с вами не поймем друг друга. Я верю в то, что маги нужны миру, и это их личное дело, откуда брать Силу. Вы в это не верите. Приводить доказательства мы можем бесконечно, убеждать друг друга имеем возможность столько же, но оба упремся лбами в этот предел — веру. А вера штука скользкая и до безобразия упрямая.
— Многоуважаемый Магистр, дело не только в вере. — Жрец вздохнул. — Дело в том, откуда идет вера, в ее источнике.
— Для моей веры мне вполне хватает вот этого, — Уолт постучал себя по лбу. — Собственной головы на плечах и разума.
— А сердце?
— Что — сердце? — нахмурился Уолт.
— Разве можно обойтись без сердца?
— Некролюды обходятся, — сказал Уолт. — Андеды обходятся. Андеды, правда, безмозглые, но некролюды вполне разумны. Они, как вам должно быть известно, и государство в Заграбии построили, и вполне мирно живут, не помышляя о завоевании ближайших стран, хотя кому как не им устраивать войны?
— Печально, что на каждый мой вопрос отвечает ваш разум, а не душа, — вздохнул жрец. — Может, вы просто не хотите услышать ее?
И тут Уолт разозлился. Да что этот парень может знать о его душе? Да жрец даже и догадаться не может, что она собой представляет! А если бы смог, то бежал бы сейчас отсюда, сверкая пятками.
