— Сирики, ты совсем меня запугал. Не знаю, что и сказать!..
Незамедлительно негр обратился с несколькими словами на родном языке к мальчику, который ответил ему непонятными фразами.
Все последующее произошло очень быстро.
— Он говорит, что уверен, что победит демона этой женщины, если у него будут какие-нибудь предметы, ей принадлежащие, или которых она касалась, а еще лучше, если ему дадут обрезки ее ногтей или пряди волос…
— Предметы! Обрезки ногтей этой женщины? Да вы с ума сошли! Кто осмелится хранить малейшую вещь, принадлежащую ей. Даже если они и были, то их давно выбросили или сожгли с молитвами о спасении. Я знаю, что мадам Каррер избавилась даже от иголок, которыми зашивала ее одежду.
Сирики подумал и предложил:
— Если мы спросим тех двух женщин, которые приехали из Квебека и недавно ее видели?
Все направились на поиски Дельфины и Ля Поллак.
Обе издали громкие крики.
— Предмет? Вещь этой твари! Храни нас Бог от такого! Да мы бы сразу бросили ее в огонь. Во всяком случае мы при виде ее смылись, не собрав толком собственные вещи.
В ответ на такое заявление Аристид Бомаршан скорчил гримасу, потому что нес багаж мадам Гонфарель и знал, что вышеозначенные «собственные вещи» были собраны очень старательно, и сумки были очень тяжелы.
Поскольку разговор шел в «Гостинице при форте», мадам Каррер подошла и объявила, что выбросила не только иголки, которыми она чинила платье герцогини, но даже нитки, хотя все швейные принадлежности стоили в этих краях очень дорого. Но она предпочитала, чтобы все, что могло напомнить об этой даме, колдунье, отравительнице, которая хотела отправить ее «к праотцам», было уничтожено.
Тут появилась Северина Берн, которая вспомнила, что тетя Анна получила в подарок от герцогини де Модрибур индийскую шаль в знак признательности за гостеприимство. Они отправились к старушке. Тетя Анна, как и ее служанка Ребекка, нисколько не пострадали от того, что общались с демоном. Несмотря на то, что они отказались воспользоваться средствами против нечистой силы и вампиров, с ними ничего не произошло. Они были абсолютно здоровы и спокойны.
Шаль, подаренную мадам де Модрибур, она никогда не носила, что доказывало, что у нее несколько больше здравомыслия, чем кажется. Она даже не прикасалась к этой вещи. Да и к самой герцогине она относилась прохладно. Шаль хранилась в сундуке, и однажды там же они обнаружили мешочек с шейными ленточками и принадлежностями, забытыми герцогиней. Все это должно храниться по-прежнему. Все побежали туда.
Тетя Анна углубилась в недра сундука.
— А! Вот и предметы, которые оставила эта дама.
Она повернулась к ним, держа в руках запыленную шаль и мешочек, открыв который, они увидели несколько шейных лент, гребень и щетку, на которых — неслыханная удача! — осталось несколько длинных черных волос.
Ни за какую награду никто из присутствующих дам, включая Анжелику, не согласился бы прикоснуться к этим предметам, которые тетя Анна поставила на пол. И вот маленький Бакари опустился возле них на колени.
Они смотрели издалека, как он выполнял различные ритуальные пассы, бормоча, изредка сплевывая со странным звуком, напоминающим шипение змеи, а его руки, сложенные так, что каждая ладонь напоминала морду змеи или ящера, двигались в сторону предметов.
Наконец, Темба собрал все — шаль, ленты, гребень и волосы — и сложил их в отдельные мешочки из рыбьих пузырей, которые в свою очередь поместил в большой кожаный мешок. Его он держал в одной руке, а свои приспособления, также в сумке, в другой.
Он весь покрылся потом и дышал с трудом.
Стоя с закрытыми глазами, он произнес несколько фраз монотонным голосом, а на лице его появилось выражение гнева. Потом он прошел мимо них, ни на кого не глядя.
Они медленно вышли из магазина и отпустили тетю Анну, которая ни малейшего понятия не имела о колдовстве до сегодняшнего момента.
Анжелика взглянула на Сирики и на прекрасную Акаши, которая была очень бледна.
— Что он сказал?
— Он сказал, что демон очень силен. Очень силен, очень опасен, его поддерживают другие демоны. Но бояться не нужно. Когда он доберется до основного духа, остальные улетят… Это будет очень тяжело, но он уверяет: твоя дочь будет спасена. Его собственная магия сильнее, потому что он собирается обратиться к Богу Замби, это Бог неба, и он сильнее земных Богов.
— Это опасно?
— Он может умереть, — прошептал Сирики. — И Акаши это знает.
Накануне отъезда в Вапассу она пообедала наедине с Коленом.
В его присутствии ей не нужно было притворяться и принуждать себя улыбаться и болтать.
Уверенность и спокойствие, исходившие от него, а также любовь, которую, она чувствовала, он испытывает к ней, притупляли ее боль, как наркотики.
Она с трудом проглотила несколько ложек супа и, подняв глаза, встретилась взглядом с Коленом.
— О чем ты думаешь, Колен?
— Я думал… Сколько женщин становятся недоступными, когда их ребенок попадает в опасное положение. И сколько мужчин чувствуют свое бессилие, не в состоянии помочь и смягчить их тревоги.
— Вы можете гораздо больше, чем думаете. Хорошо чувствовать, что ты не одна любишь ребенка.
И она вспомнила Жоффрея, который склонялся над маленькой Онориной, еще младенцем, которая спрашивала:
— «Почему ты меня любишь? Почему?»
И он отвечал важно:
— «Потому, что я ваш отец, девица».
Она была не одна.
Колен положил свою широкую теплую руку на ее.
— Ты не одна, — словно эхо ее мыслей раздался его голос. — Наша любовь везде с тобой. Наша любовь всегда с ней.
И он с уверенностью повторил ту же фразу, которую произнес Сирики:
— Твоя дочь будет спасена.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. ОДИССЕЯ ОНОРИНЫ
32
Онорина знала, что дама с желтыми глазами желала ей смерти. И даже хуже! Когда взгляд дамы падал на нее, когда они были в приемной, она чувствовала себя очень плохо. Ночью ей снились эти страшные глаза, смотрящие на нее. «Дама Ломбард, отравительница». С тех пор, как матушка Буржуа уехала, девочка была охвачена болезнью, которая мешала ей дышать и почти не давала спать. Если бы она рассказала об этих симптомах матушке-наставнице, то та сказала бы, может быть, что эта болезнь называется страх.
Она никогда раньше так не болела.
«Даже когда медведь хотел убить нас, чтобы спасти своих детенышей, он не был так кровожаден, как эта женщина с желтыми глазами».
Мать Жалмен и ее младшие помощницы, которые восторгались: вы поедете в карете вместе с женой губернатора… были глупыми. Когда дама вернется, они заставят ее, хохоча и говоря идиотские фразы, следовать за этой ужасной женщиной, уехать с ней. И она почувствует, как на ее маленьком запястье сомкнутся железные пальцы, как и в первый раз, но на этот раз матушки Буржуа не будет рядом. И она ничего не сможет сделать!
