— Все ирокезы, которые были там, женщины, дети, старики и несколько воинов, которые хотели стать христианами, окружили меня со словами:
— Аквираш, ты сошел с ума? Разве ты не видишь, что эта женщина, которая только что приехала, — демон?
Одни, которые заметили мадам де Горреста в городе и знали об ее особенностях, звали ее Ассонтекка. Это было имя, которое ирокезы давали луне, когда имели в виду ее беспокойные свойства, и означало оно буквально
— Приносящая ночь.
Но большинство звало ее Атшонвитас — Двойной лик, а применительно к женщине — колдунья.
Собравшиеся вокруг нее индейцы взволнованно переговаривались. Они были напуганы, почти возмущены оттого, что отец-иезуит, которого они уважали, не ощущал, как они, черного пятна, окутывающего важную французскую даму, перед которой все склонялись. Во время визита она заходила в хижины, расточая улыбки, но ее взгляд обшаривал все уголки, глаза буквально метали отравленные стрелы.
В хижине Аньеров все обитатели окружили Баннистера.
— Аквираш, — говорили они ему, — ты кровный брат одного из наших великих вождей, который сегодня уже мертв, но в тебе находится часть его духа, как ты можешь быть таким бесчувственным? Если ты выдашь ребенка, золото этой дамы задушит тебя. Оно станет причиной твоей смерти, и того, что для тебя еще хуже, — оно разорит тебя.
Он знал, что это правда.
— Захлопни свой клювик, — сказал он сыну. — Если ты «вякнешь», я собственноручно сниму с тебя скальп.
Когда гости проходили мимо хижины, где была спрятана девочка, он встал у входа и загородил его своим массивным телом, так что никто не смог заглянуть внутрь.
Двоюродный брат юной Катрин Тетавиты отвел его в сторону: «Завтра на заре ребенок будет вместе с нами на пути к Долине Пяти Озер. Никто не будет искать ее там, ибо никто не сможет безнаказанно вторгнуться на законную территорию ирокезов, не рискуя своей шевелюрой. Что касается белой женщины, то ее пол и ее положение не позволит ей пересечь дороги Ля Шин. Она не сможет лететь по воздуху, хотя ее черная душа на это способна. Но плоть удерживает ее на земле. Наш вождь Уттаке будет признателен тебе за то, что ты сделал для его ребенка и для его семьи».
Вот так получилось, что господин Баннистер де ля Саз свернул с дороги, которая вела его к озеру Иллинойс на промысел меха и добрался до Вапассу, чтобы рассказать родителям Онорины о судьбе их дочки.
Мадам де Горреста не смогла ничего сделать. Она не собиралась уезжать в Квебек из Монреаля, и жители города уже начинали косо посматривать на нее, несмотря на все ее изыски.
В Монреале уже жила одна затворница-иностранка — мадам д'Арребуст, и всем не очень-то хотелось обременять себя присутствием других.
Анжелика несколько раз пылко пожала руку их старого соседа. Она не находила способа, чтобы выразить ему свою признательность, и глядела на него со смешанным выражением зависти и восхищения от того, что он видел Онорину живой и вне опасности.
— Как она выглядит? Опишите ее мне. Какая она?
— Довольная, — сказал Баннистер после некоторых раздумий, затруднительных для такого человека, как он, не привыкшего к такого рода работе. — О! Конечно, она похожа на маленькую индеанку, вымазанную медвежьим жиром с головы до ног, но… она довольна… Да! Я могу это утверждать! Довольна!
— Могу себе представить, — сказала Анжелика, вздохнув. — Она всегда мечтала вести такой образ жизни.
— Не беспокойтесь… Ей будет хорошо у дикарей. Они хорошо обращаются с детьми, и им это нравится. Они так смеялись, когда слушали ее истории. Но они предприняли все меры предосторожности, отправляя ее к Долине Ирокезов, предпочитая не оставлять ее в окрестностях Монреаля, где плохая женщина может в любой момент ее обнаружить.
Уттаке, великий шеф аньеров, — ваш друг. Он возьмет ее под защиту и к началу весны пришлет ее вам. Нужно только прожить зиму.
Он тоже повторял слова Жоффрея:
— «Нужно прожить зиму».
Они уже было распрощались, как вдруг он вернулся:
— Будьте осторожны, соседка. Эта женщина вас очень не любит. А индейцы зовут ее Атшонвитас.
Он удалился и исчез вместе с мальчиком, не произведя ни малейшего шума.
На обратном пути она летела, как на крыльях, опьяненная безмерной радостью.
Онорина избежала когтей Амбруазины. Онорина была спасена.
Проходя мимо источника, показанного ей Мопунтуком, она встала на колени, жадно выпила ледяной воды, умыла пылающее лицо. Она вспомнила Онорину, которая говорила ей накануне рождения близнецов: «Нужно пить! Вода тяжелая! Она помогает ангелам выйти…»
Она думала о священных фонтанах тех мест, куда направляются паломники молиться о чуде. Это было почти то же самое.
Священный фонтан бил возле церкви Сент-Оноре.
В форте Раймон-Роже и Глориандра подошли к ней, горько плача.
Они ковыляли, держась за руки, что означало крайнюю степень неудобства и тягот этой жизни, такой суровой для них. Но они были такие хорошенькие даже в слезах, что она взяла их обоих на руки и пылко расцеловала:
— Что случилось, мои куколки?.. Что за беда на вас обрушилась?
— Пропала наша глупая собака, — объяснил Шарль-Анри, который всегда следовал по пятам за близнецами.
Из их слов можно было разобрать одно и то же: глупая собака исчезла, убежала.
Он даже попытался догнать ее, но она скрылась в лесу и не вернулась.
Она вспомнила, что пока говорила с Баннистером, заметила какое-то животное, мелькнувшее вдалеке.
Может быть, собака почуяла своих старых хозяев и решила последовать за ними… до Великих Озер?
После исчезновения кота эта потеря была значительной для детей.
Анжелика отправила взрослых посмотреть, нет ли ее среди холмов или на равнине, но все тщетно.
«Она пошла за ними, вот настоящее преданное животное, — сказала себе Анжелика. — Быть может, она более умна, чем мы думали…»
— И теперь, если разыграется пожар, то кто нас предупредит? — спросил Шарль-Анри.
Возвращение охотников близилось. Приготовлялись жерди для копчения мяса, которое они должны принести. Приближался праздник осени. Он милосердно отметет все опасения.
Милосердно? Или пагубно?
Но осень дарила свои роскошные подарки, и нужно было ими воспользоваться.
Однажды прекрасным теплым днем Анжелика собрала всех женщин и детей, кого только могла найти, снабдила их корзинками, и все они отправились за ягодами, аромат которых стоял в воздухе. У каждого было специальное приспособление, похожее на расческу, помогающее собрать как можно больше.
Анжелика остановилась и смотрела со смехом на трех малышей возле нее, мордочки которых были измазаны красным соком. Дом Лаймона Уайта, немого англичанина-оружейника, был совсем рядом, и она с признательностью и дружеским выражением посмотрела на свое первое убежище, в котором прошли героические дни, полные особого очарования.
