— Да, к сожалению, — с неудовольствием отметил я. — И знакомый у него болтливый попался. Не иначе как у мусоргашника за бутылкой язык развязался.
— Язык, он враг первостатейный, — наставительно изрек корефан. — Ну ладно, мусор по пьяни растрепался, а тесть-то твой куда суется? Таким макаром можно запросто без головы остаться.
«М-да, — я не мог не согласиться с другом, — меченосцы способны в два счета секир-башка устроить. Например, чтобы тот же самый вредоносный орган не болтался, как в дурном колоколе. Решив раззвонить весьма конфиденциальные сведения, к которым случайно получил доступ, Анатолий Георгиевич подвергает себя немалому риску. И не себя одного, звонарь несчастный! „Светлые братья" уже показали склонность к радикальным мерам».
— Вольному воля, — молвил я вслух. — Тестю сразу рот не заткнешь. Он, в силу своей непуганности, в жизни разбирается слабо и готов без опаски встрять в самый невероятный блудень, никакой угрозы не замечая и не подозревая даже, что таковая вообще может иметь место. Вчера по разговору я это понял. Моя стычка с налетчиками его ничему не научила. Тещу, разве что. Она у него в оконцовке телефон отобрала.
— Ходит птичка маленькая по тропинке бедствий, не предвидя для себя никаких последствий, — вспомнил песенку Слава.
— Что-то вроде того, — сравнение было исключительно точным. — Ты, кстати, не в курсе, что из себя представляет азано-кремниевая радивоцелпь?
— Без понятия, — пожал плечами корефан.
— Так я и думал, — вздохнул я.
— А эта радио… че за пиздула такая? — любознательно осведомился Слава.
— Полезное ископаемое, надо полагать. Раз его аз шахты добывают.
— Логично, — заключил Слава.
Мы пили чай на кухне. Дамы прекрасно проводили время у телевизора, оставив нас откровенничать о делах наших скорбных.
Дела были скорбные. Замочив арийца, Слава поставил на нашей компании крест. Я не верил, что «Светлое братство» интересуют лишь Доспехи Чистоты. Детям Солнца нужен не только волшебный амулет, им наверняка требуются и наши головы. Как же я влип! «Наступил одной ногой, а в говне уж по уши».
— Надо что-то придумать, — я посмотрел на друга. — Надо что-то делать. Иначе вилы…
При слове «вилы» корефан нехорошо улыбнулся. Любую опасность он воспринимал как вызов. Впрочем, это и помогало ему побеждать.
Я тихонечко слез с кровати и подошел к стоящей в углу сумке, в которой лежали Доспехи Чистоты. Чем они так привлекли арийцев?
Осторожно, чтобы не разбудить Маринку, я освободил от сумки латы и разложил их на полу. Присел на корточки и бережно провел пальцем по массивным кованым пластинам. Даже на ощупь Доспехи Чистоты казались чем-то исключительно надежным, крепким, по-старинному добротным средством защиты. Хотелось надеть их и почувствовать себя в безопасности.
Я с трудом подавил искушение. В темноте Доспехи дарили мне откровение. Раньше, когда я поднимал их с изголовья захоронения чудо-богатыря, чистил от могильного праха, стремления облачиться в них как-то не возникало. Доспехи были экспонатом, предназначенным на продажу. А товар — он и есть товар: несмотря на впечатляющую легенду и экзотическую обстановку, при которой доспехи были найдены, они продолжали оставаться предметом торговли, не возбуждая ровным счетом никаких чувств. Теперь барыжное оцепенение прошло. Я улыбался, трогая. Они словно излучали первозданную мощь, и я отлично понимал смелость древних викингов, безудержно наступавших на врага под защитой подобных лат. В них можно было сокрушить кого угодно.
Даруя неуязвимость, Доспехи Чистоты звали на ратные подвиги.
— Илья!
Я оглянулся.
— Ты чем там занимаешься? — послышался из темноты голос Маринки.
— Чем я занимаюсь?
В самом деле, разглядывание Доспехов во мраке ночи — действо более чем странное. Как доступно объяснить жене, что я проснулся и захотел подумать? С ходу это сделать проблематично. Я не стал заниматься ерундой.
— Сейчас иду, — придвинув Доспехи (а они, надо сказать, тяжелые — килограммов двадцать) к стене и накрыв их шторой, я скользнул к Марине под одеяло.
— Ты чего встал?
— Клопы кусают, — для пущей достоверности я поскреб ногу.
— Меня тоже заели, — пожаловалась Маринка. — Надо будет здесь дезинфекцию сделать. Спрашивается, куда Ксюха смотрит, медик все-таки.
— Надо будет, — поддакнул я. Вмешательство жены оборвало процесс «общения» с изделием мастеров сказочного острова Туле. Доспехи улеглись ждать своего часа, а облагодетельствованный их находкой археолог отправился спать с верной спутницей жизни.
Со стороны могло показаться, что у них все складывается идеально.
* * *
С утра я заехал к Боре. Менты меня не искали, компаньон мог поклясться — он почти сутки дежурил у дверного глазка. Значит, Эрик не соврал относительно заявления. «Светлое братство» всеми средствами старалось избежать огласки.
Борю я нашел изрядно задерганным. Наверное, от постоянных тревог. Папочки-алкаша дома не было, синьор загуливал по синим делам у ближайшего винного магазина. Боря убивал время перемоткой рыболовных снастей. В отличие от отца, ежедневная разгонка спиртным ему пока не требовалась.
— Привет, — кивнул чмудак лобастой головой, пропуская меня в квартиру. На потертой клетчатой рубахе болтался трофейный знак — пальма со свастикой. Под Ленинградом воевали не только итальянцы с румынами, но и передислоцированные из Африки головорезы роммелевского корпуса.
Мы разместились в комнате. На столе в беспорядке валялись крючки, дощечки, мотки крашенного марганцовкой шнура и огромные свинцовые грузила. По соседству с аудиоцентром расположился пулемет, и непонятно было, то ли компаньон открыто забил болт на милицию, то ли чего-то сильно боится. Последнее было более вероятно — из патронника МГ торчала заправленная лента, сбоку был пристегнут снаряженный короб. Впрочем, второе вовсе не исключало первого. Это ж как сильно надо испугаться, чтобы держать, не стремаясь запала, приготовленный к бою ручник. Вероятно, общение со вспоротым подельником впечатлило его.
— Партизанить готовишься? — обозрел я его сборы.
— Да так… — судя по тому, как смутился Боря, я попал в яблочко.
— Куда надумал дернуть?
— Пока не решил. — Боря взял моток стальной жилки, кусачки и стал накручивать поводок. — Может быть, на Мертвое озеро.
— Там же рыбы нет!
— Во Мете есть.
— Ню-ню, — ответствовал я. — Пулемет тоже зацепишь, труженик-воин?
— Зачем, ружье есть, — зыркнул Боря из-под густых бровей, — для охоты больше не надо.
— Ню-ню, — тщание компаньона занять демонстративно отстраненную позицию вызвало у меня злую иронию. — Когда думаешь вернуться к родным пенатам?
