— В песке что ему сделается, — окинул я взглядом предмет Бориной гордости. — В песке сухо, вода сразу вниз уходит, не дает железу ржаветь. В Приморске я вообще целые винтовки поднимал, на них даже дерево сохранилось. А в том же Мясном Бору ствол если он был, допустим, в окопе засыпан вертикально, то становится конусообразным — так неравномерно корродирует.
— Такие клины я тоже вытаскивал, — согласился Боря. — Дерево — дефицит, оно дороже ствола. Если ты еще и столярничать умеешь, тогда вообще фирменный копатель, цены тебе нет.
— У нас Пухлый умел по дереву работать, — припомнил я.
— А из чего ложа делали? — Боря даже шитье отложил.
«Бойцы вспоминали минувшие дни, окопы, где вместе сражались они». Вот тоже, собрались трофейщики лясы поточить. Лазают какие-то непонятные люди по лесам, а потом трендят об этом часами: трешь-мнешь, хрен поймешь. У Мертвого озера нас пробило на водные темы, а нынче предались воспоминаниям о сухопутных.
— Из сосновой доски, — я увлеченно пересел, закинув ногу за ногу. — Ну, если для себя, тогда, конечно, из березки. Возиться с нею дольше, зато приклад выходит достойный. А сосна — она мягкая. После трех выстрелов ствол шатается.
— И сколько по времени у вас фирменное ложе точилось?
— Пухлый резал за день. К вечеру уже было готово. Он красивые ложа делал. Качественно обточенное дерево — это, конечно, вещь! А из гнилых винтовок Вова на даче забор смастерил.
— Это ж сколько потребовалось стволов? — с плохо скрываемой завистью спросил Боря.
— Не помню уже… Много.
— Стволы-то рабочие?
— Были рабочие, стрелять можно.
— И не жалко?
— Дед Пухлого из них потом фундамент для бани сделал. Бетонную подушку стал заливать и все стволы туда вомчал в качестве арматуры.
— Да ну на фиг! — не поверил Боря. С точки зрения «зеленого следопыта», подобное расточительство было просто кощунством.
— Можешь сам у Пухлого спросить. Будете у него на даче, в этой бане попаритесь.
— Ну, вы оригиналы! — поразился Боря.
— Это Пухлый оригинал, — сказал я. — Что там забор из винтовок! Мы когда на Невском пятаке копали, у Пухлого там было ложе из мосталыг. Собрал себе из костей типа трона и восседал на нем, как король каннибалов.
— Ну, он дает!
— Кстати, о каннибализме, — злорадно упомянул я. — У Пухлого есть идея-фикс: затащить в лес бабу и сожрать ее. Так что, если с вами будет женщина, может статься, что назад она не вернется. Поэтому смотри, что за мясо в котелке.
— Да ну вас к черту, — скривился юный следопыт, — жути только гонишь. Кто в лесу будет с бабами канителиться, на хрен кому они там нужны!
— Пухлый может, — поддразнил я, — он такой. Пронзительный визг прорвался к нам с лестничной площадки.
— Илья, Илья! — это звала на помощь Маринка.
Олимпийские чемпионы Брумель с Бубкой позавидовали бы прыжку, который я сделал, чтобы, покинув кресло, оказаться в прихожей. Дверь была не заперта, я дернул ее на себя и нос к носу столкнулся с человеком в черной одежде. Я врезал ему локтем в голову. Человек потерялся, удар со второго локтя сбил его на пол. Я перескочил через него, вытаскивая из-за пазухи «стечкин». Дверь в мою квартиру была распахнута, оттуда доносился истошный Маринкин вопль:
— Илья!!!
Этот крик лишил меня последних остатков разума. Как метеор, я влетел в прихожую, изготовив свою молотилку к ведению автоматического огня. АПС — волына для отмороженных: стреляет очередями. Впервые меня так мощно бычило. Визг супруги начисто сорвал башню.
Не сомневаясь, что имею дело со «светлыми братьями», я шуганул их пальбой, наставив ствол в конец коридора, где у меня помещалась ванная. В замкнутом пространстве типовой квартиры здорово дало по ушам. В ванной полетел брызгами кафель, защелкали по стенам пули, разбилось задетое рикошетом зеркало. Грому получилось предостаточно.
Предварив свое появление шумовым эффектом, я пронесся по коридору и развернулся к кухне, держа АПС в вытянутых руках. На кухне я увидел Маринку и рядом с ней двоих «светлых братьев», один был с «Калашниковым», второй держал в руке меч.
— Амба! — ухнул я, ловя в прицел того, кто был с автоматом.
Нашороханный «светлый брат» вскинул свой калькулятор, собираясь дать очередь с пояса, но я опередил с окончательным расчетом, плавно даванув на курок. АПС двумя пулями вымолотил немца. Он отлетел на газовую плиту, посметав с нее кастрюли и сковородки, а я мгновенно перенацелил дымящуюся волыну на меченосца.
— Ложись, ложись, сука, на пол! — во всю глотку зарычал я.
Отважный рыцарь живо утратил присутствие духа и прилип носом к линолеумной плитке.
— Лежи, козлина, если жизнь дорога, — пригрозил я, схватил Маринку за руку и вытолкнул ее в коридор. — Сейчас попробуем выйти из дома. — Глаза у жены были по пять копеек, зрачок то слабо сужался, то снова расширялся во всю радужку. — Если удастся, сразу уедем на дачу, если нет — попытайся сама добраться до Славы. К родителям не ходи, там сейчас кекоз почище нашего. Ты поняла?
— Да, — тряхнула головой Маринка, и я понял, что она точно ничего не сделает.
— Тогда пошли, — сказал я и едва не попал под пули.
Раскатистое «ду-ду-ду» раздалось со стороны прихожей. В сантиметре от груди Маринки пролетели ошметки гипсокартона, в воздухе заклубилась известковая пыль.
За стеной на лестнице кто-то упал.
— Илья, — по голосу я узнал Борю, — ты живой?
— В порядке, — ответил я.
Судя по звуку, компаньон пустил в ход МГ-34. Что у него за приколы: сначала садит из пулемета, потом спрашивает, живой ли?
— Осторожно, — предупредил я, — мы идем.
Стена в прихожей оказалась развороченной, словно по ней несколько раз долбанули ломом. Мы вышли на площадку. Боря с решительным видом прохаживался по ней, держа на изготовку пулемет. Под простреленной стеной у самого порога неподвижно лежал человек в черном кашемировом пальто с АКСУ в руке. Его собрат, контуженный мною, мотал бестолковкой, сидя на полу возле лифта. Вероятно, я крепко встряхнул ему мозги.
— У нас началась война, — сообщил Боря.
— Валим отсюда! — Я заскочил в прихожую, сдвинул оборудованный шарнирами электросчетчик, достал из тайника запасную обойму для «стечкина» и тонну баков, отложенную на черный день. Мельком я подумал, что зря оставил на кухне «Калашников», но меченосец, видимо, так и валялся ничком, не помышляя идти в атаку.
Когда я вернулся, Боря выволакивал из квартиры походный рюкзак.
— Ты охуел? — У меня глаза полезли на лоб: куда воевать с таким мешком?!
— Я уху не ел, — Боря навьючился и бодро попрыгал на месте. — Готово, идем.
